– Мой? Вы, как никто другой, знаете, что это ваш роман. Он про вас. Вы в нем главная героиня, и я хочу, чтобы вы его опубликовали. Иначе…

– Иначе что?

– Я с вами поступлю так же, как с вашей дочкой.

– Не смейте упоминать о ней! Слышите?!

– А что вы сделаете? Убьете меня по телефону? – он рассмеялся. – Знаете, мне хорошо заплатили, чтобы я убил ее. Вы думаете, я простой маньяк?! Нет. В этом убийстве замешан не только я.

Я слушала его, и не понимала, к чему он клонит.

– Знаете, мисс Кэрролайн, у вашей дочери талант: она такая замечательная актриса.

– О чем вы говорите?!

Он вновь рассмеялся. Боже, как же я хотела заткнуть его смех!

– Вашу дочь сначала продали. Ее накачивали наркотой и снимали в порно-сценах. Потом эти фильмы с ее участием продавали богатеньким педофилам. Когда набралось достаточно денег, от нее решили избавиться. Заплатили мне, и я ее убил.

– Я вам не верю.

– Что ж, придется вам прислать один из фильмов с ее участием. Будете ею гордиться, когда увидите ее актерскую игру!

– Вы псих! Ублюдок долбаный! Я вас найду и сотру в порошок! – Во мне кипела злость и ярость.

– Сначала найдите. Ладно, мисс Кэрролайн, мне пора бежать. Я вам еще позвоню. Я вышлю ссылку на порно-сцену с вашей дочкой на ваш электронный адрес. До встречи, – и он повесил трубку.

Я стояла, растерянная, морально убитая, и слушала короткие гудки.

Приблизительно через минуту я пришла в себя. Начала лихорадочно искать визитку детектива. Она оказалась в кармане моей куртки. Затем набрала его номер.

– Здравствуйте, – сказала я. – Это Сьюзан Кэрролайн.

– Здравствуйте. Что случилось?

– Он мне позвонил. Вы прослушивали наш разговор? Определили место?

– Подождите. Не так быстро. Он позвонил? Когда?

– Сейчас. Только что я закончила с ним разговаривать.

– Давайте я вам перезвоню. Сейчас свяжусь с теми, кто занимается прослушкой, и перезвоню. Хорошо?

– Хорошо.

Я повесила трубку и стала ждать звонка, не отходя от телефонного аппарата.

Через несколько минут он перезвонил.

– Миссис Кэрролайн, я позвонил своим сотрудникам, – он сделал паузу. Затем сказал: – они говорят, что никакого звонка не было.

– Что?! Но он звонил! Я с ним разговаривала, наверное, полчаса. Специально тянула время.

– Понимаю.

Во мне закипела злость.

– Понимаете?! Вы ни черта не понимаете! Знаете, что мне пришлось выслушать от него?

– Может быть, детектив и не заслуживал, чтобы я на него срывалась, но я просто не могла остановиться. Мне надо было на кого-то накричать.

– Как вы там работаете? Не можете определить сраный-вашу-мать звонок!

Детектив мгновение-другое хранил молчание. Видимо, ждал, когда я немного успокоюсь. Потом сказал:

– Извините, миссис Кэрролайн. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, но мы тоже работаем, не покладая рук. Улик очень мало. Его звонки… – он перевел дыхание. – Видимо, он использует какой-то аппарат, который делает его звонки невидимыми. Черт его знает. Сейчас столько всего нового выходит в плане техники, что практически невозможно следить за всеми новинками.

Но, уверяю вас, миссис Кэрролайн, мы его найдем. Мы вас защитим. Что он сказал?

И тут я расплакалась: не могла уже себя сдерживать.

– Он рассказывал про мою дочь, – сказала я сквозь пелену слез и боли, дрожащим голосом.

– Говорил, что мою дочь продали и снимали в каких-то порно-сценах. Потом ему заплатили, чтобы он ее убил. Сказал, что перезвонит. Боже! Как же я устала от всего этого! – У меня вновь начиналась истерика.

Холодность и профессиональный тон детектива куда-то исчезли. Вместо них появилась нежность и сочувствие.

– Миссис Кэрролайн, успокойтесь. Это всего лишь маньяк. Повернутый маньяк, который не заслуживает ваших слез. Понимаю, что потеря дочери – большая утрата. Но скоро это закончится. Будьте сильны. Сейчас пойдите и выпейте воды. Умойтесь, успокойтесь и отдохните. Если он вдруг позвонит – необязательно брать трубку. Мои ребята и так установят звонок, если получится. Пускай телефон звонит. Предупредите своих родных, чтобы они звонили на мобильный.

– Хорошо. Спасибо. Извините, что накричала на вас.

– Ничего. Я понимаю. Сделайте, как я сказал. То, что он сказал, что вашу дочь якобы продали – конечно, возможно, но я в это не верю. Он просто блефует.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Если что – звоните. До свидания.

– До свидания.

Я повесила трубку на рычаг. Минуту-другую постояла в раздумьях. Затем перевела дыхание и направилась в ванную. Открыла воду, умыла лицо. Глянула в зеркало.

Лицо было бледное. Под глазами мешки. В глазах боль и тоска.

«Держись. Скоро это все закончится. Держись».

Я пошла в свою комнату. Села на кровать. В голове было столько мыслей, что я не знала за какую взяться.

«…но в нем нет последнего, заключающего предложения…» – всплыло у меня в памяти.

Я резко вскочила. Подошла к компьютеру. Он так и стоял включенным. На экране был мой роман.

«Твой? – услышала я свой голос внутри. – Скорее, его».

Я села на стул и стала лихорадочно крутить вниз страницы, к концу романа. Там было написано следующее:

…Мишель тихо пролезла в его квартиру в 4 часа утра. Сняла медленно обувь. Его квартира дышала тишиной; казалось, в ней нет жизни. Лишь часы тихо отстукивали свой ритм: «тик-так-тик-так». Сняв обувь, она босиком пробралась в его комнату. За то время, что она следила за ним, она хорошо изучила план его дома. Подойдя к двери его спальни, она тихо достала пистолет. Заряжать его не надо было, так как она зарядила его, когда сидела в своем бьюике. Затем медленно начала открывать дверь, затаив дыхание. Дверь чуть-чуть заскрипела. Мишель чертыхнулась про себя и замерла. Потом перевела дыхание и раскрыла ее настежь, входя внутрь.

Джо мирно спал. Временами храпел.

И вот, глядя на него, глядя, как он спит, Мишель почувствовала злость и страх одновременно. Она хотела его убить и в то же время боялась. Она ведь раньше никого не убивала. Лишь своих героев в романе, а роман – это роман. Не реальность.

«Не сомневайся, – сказала она себе. – Твоя рука не дрогнет. Этот мерзавец хладнокровно убил твою дочь. Он не заслуживает твоей пощады».

Она подняла руку, в которой держала пистолет. Направила на него.

«Спустить курок или нет?» – спрашивала она себя.