— Да, экономика Германии сейчас на подъеме, — равнодушно согласился Джонс. — После того, как кризис на мировом рынке так страшно ударил по рядовому немцу. Да и страдания еврейских банкиров ничуть не помешали Уолл-стрит вложить изрядные деньги в германскую тяжелую промышленность. Вот у Форда в Кельне огромный автомобильный завод.

— Да вовсе не экономика Германии угрожает Америке, — с прежней горячностью Питерс принялся выкладывать новые аргументы. — Англичане больше, чем немцы, мешают свободной торговле, не пуская нас в свои обширные колонии. Немцы опасны не торговой экспансией, а своими военными планами. Они стремятся захватить не только первичные ресурсы — нефть, уголь, рабочую силу, — но и важные производства, причем, начнут с самой развитой части мира — Европы. Германия начнет с наших стратегических союзников, доктор Джонс. Вот, например, представьте невероятное — Германия захватила Францию вместе с французскими колониями, от Западной Африки до Индокитая… Не улыбайтесь, я и сам понимаю, что мое предположение чисто умозрительно. Но все же… А после этого немцы могут устремится не в Россию, а на Ближний Восток, в Ирак, Иран, в Индию, где у них немало союзников. Огромный рынок, который мог бы отойти к нам — ведь у французов и англичан челюсти уже слабеют, — окажется у немцев. Плюс нефтяные поля…

— К чему этот экономический обзор? — уточнил доктор Джонс и выразительно посмотрел на часы. — Мне кажется, что рынками сбыта должны больше интересоваться милые толстячки с Уолл-стрит, а не парни, работающие на правительство.

— Что? — спросил разведчик. — Ах, да. Извините, сэр, я увлекся. Я всего лишь хотел указать вам, кто враг — настоящий враг. Как, кстати, вы относитесь к национал-социализму?

— Забавные у вас вопросы… — Джонс с минуту размышлял, постукивая вилкой о стол. — К национал-социализму я отношусь плохо. Это какое-то подражание английскому и американскому расизму. Похоже, немцы относятся к славянам и евреям точно также, как мы относились к неграм и индейцам в прошлом веке. Национал-социализм — это вульгарный расизм, выросший до уровня государственной идеологии. Но ведь и сегодня у нас есть Ку-клукс-клан и законы Джима Кроу, а англичане продолжают рассматривать своих колониальных подданных, как людей второго сорта. Я не оригинален в своем мнении, майор.

— Однако Германия — страна точных наук, согласно вашему же замечанию, — обезумела буквально за несколько лет. Вам не кажется это странным?

— В истории и не такое бывало.

— В истории такого не было, профессор, мы консультировались со специалистами.

— И с кем же? — иронично сощурился Джонс. — Назовите фамилии.

— Со специалистами, — значительно повторил майор Питерс. — И получили подтверждение: в коротенькой истории нацизма слишком много необъяснимого. Возьмем, например, свастику…

— О, да, — сказал Джонс. — Я также возмущен подобной наглостью. Я понимаю Киплинга, который снял этот мирный некогда символ Тибета с обложек своих книг.

— Чем вы возмущены, доктор?

— Чем? Свастика — это самый древний из известных человечеству знаков. Если крест, звезда, полумесяц изобретались в конкретные исторические времена, то свастика, похоже, существовала всегда — по крайней мере, со времени неолита. Это символ Солнца, Неба, Жизни, символ вечности. Еще древняя Троя пользовалась им. В нашем тысячелетии он прочно закрепился за буддизмом… Каким же самомнением надо обладать, чтобы в двадцатом веке поместить его на свои знамена! Впрочем, финны ничтоже сумняшеся, тоже стали использовать свастику в государственной геральдике…

— Финны нас не волнуют, они не лезут в Индию. А в остальном вы совершенно точно сформулировали то, что я собирался вам сказать. Именно древность, и именно Тибет. Добавлю, пожалуй, вот что. Специалисты утверждают, что свастика до сих пор считается главным магическим символом. Она бывает прямая и обратная…

— Белая и черная, — покивал Джонс.

— Нацисты используют обратную, если вы обратили внимание. Это первое. Далее: нацистскую партию основали семь человек, и у нас есть информация, что семерка, то есть число учредителей, так же как и точная дата основания партии, отнюдь не случайны. Цифры просчитывались, выбирались специально. Далее: трудно поверить, но по косвенным данным самые секретные заседания главного штаба немецких войск, куда допускается только высшее армейское руководство, начинаются с медитаций и каких-то индуистских ритуалов…

— Может, они так развлекаются? — предположил Джонс. — Играют в оккультизм?

— Немецкие генералы развлекаются в рабочее время? — вопросом на вопрос ответил майор. — Думать так, конечно, было бы удобно. Знаете, профессор, я сам здравомыслящий человек, настолько здравомыслящий, что иногда это даже мешает работе. Лично я отвергаю разную там мистику и оккультизм, но есть факты, и мы вынуждены с ними работать.

— Да какие факты! — развеселился Джонс. — Свастика, что ли?

— Тибет, — сказал майор Питерс. — Интерес к древности, как государственная политика. Но о фактах чуть позже, — он раздвинул в стороны грязную посуду и положил на стол тонкую папку, взяв ее с колен. Оказывается все это время он сидел с папкой. Когда и откуда она появилась у разведчика, Джонс не заметил, во всяком случае, обедать тот усаживался, держа в руках только поднос.

— Это вам, — продолжил майор, щелчком подвигая папку к собеседнику.

— Что это?

— Нет, нет, открывать не надо. Дома изучите. Здесь собраны материалы, отражающие одну из крайних точек зрения на рассматриваемую нами проблему. Я, кстати, не разделяю экстремистских взглядов аналитика, собравшего эти материалы, но даю их вам специально, чтобы вы представляли, насколько необычно то, с чем вы можете столкнуться.

— Я? — рассеянно удивился Джонс, с любопытством ощупывая папку пальцами. — Могу с чем-то столкнуться?

— Извините, мы немного забежали вперед. Итак, не разделяя некоторых суждений и опасений своего коллеги, я тем не менее вынужден констатировать, что деятельность нацистов не так примитивна и понимаема, как кажется на первый взгляд.

Уильям Питерс встал.

— Уходим, — сказал он. — Мы становимся слишком заметны, в столовой едят, а не разговаривают. Вы уже поели?

Индиана также встал, с сожалением глядя на свои тарелки.

— Папку не забудьте, — напомнил Питерс.

…И беседа продолжалась уже на воздухе.

Раньше на территории университета был шикарный увеселительный парк. Остатки былой беззаботности тщательно хранились студентами и сотрудниками, во всяком случае, дух ярмарки 1893 года с ее знаменитым «Чертовым колесом» — первым из сооруженных в Штатах, — явно витал по университетскому парку до сих пор.

— Хорошо тут у вас, — говорил разведчик. — Тихо, без суеты, совсем не так, как в Вашингтоне…

Они шли по центральной дороге к выходу.

— А теперь — конкретные обстоятельства нашего дела. В разных районах мира, на разных континентах в самых неожиданных местах немцы ведут какие-то поиски. Ищут с поражающим воображение размахом, достойным хорошей военной операции. Разведка также активизировалась, обеспечивая группы тщательным прикрытием. Выделим два района, интересующих немцев, — вероятно, они основные. Во-первых, Тибет. Непал, северная Индия и так далее. Экспедиция за экспедицией, вдобавок Свен Годин, знаменитый путешественник из Швеции, помогает им в качестве консультанта и посредника.