— Но… как тебе удастся это сделать? — спросила Сара. — Я имею в виду теперь, когда ты осталась без денег? Я, конечно, одолжу тебе…

— Нет! — вспыхнула Лидия и добавила более спокойным тоном: — Спасибо, не надо. Я поступлю так же, как поступают все: буду покупать в кредит. А если этого будет недостаточно, я продам вещи, исчезновения которых никто и не заметит: картины, антиквариат, драгоценности.

— Но что, если даже после всего этого никто не сделает тебе предложение? — тихо спросила Эмили.

— Ну что ж, в таком случае, — сказала Лидия, которой не хотелось заглядывать так далеко в будущее, — у меня по крайней мере будет последний золотой сезон.

Элинор подозвала к себе Эмили Код.

— Мы должны сделать все, что необходимо, чтобы обеспечить успех Лидии. Иногда она бывает слишком тороплива в своих оценках.

— Да, но она часто делает правильный выбор.

— Это слишком важное дело, чтобы довериться интуиции.

Эмили согласно кивнула.

— Что, по-твоему, должна сделать я?

— Я рассчитываю, что ты мне поможешь отсеивать кандидатуры. Ты слышишь много такого, Эмили, чего не слышим мы.

Эмили кивнула. Люди нередко забывали, что человек, у которого закрыты глаза, не всегда спит. Навострив уши, она частенько слышала такое, что неосторожные люди без утайки говорили в присутствии случайного, по их мнению, человека. Она любила Лидию и была готова сделать для нее все, что в ее силах.

Вся эта ситуация страшно огорчала ее, напоминая о собственном несчастном браке и о муже, упрятавшем ее в Брислингтонский сумасшедший дом.

У нее задрожали руки. Ей хотелось, чтобы Лидия вышла замуж за человека, который не был бы похож на ее мужа, или на герцога, мужа Элинор, или на мужа Сары. За человека, который позволит всем друзьям Лидии по-прежнему счастливо общаться.

Эмили поморщилась при этой мысли, понимая, что ее мотивы эгоистичны. Но такими же были мотивы Элинор и Сары. Элинор — потому что, кроме Лидии, у нее никого не было. Саре Лидия была нужна, потому что никто, кроме нее, не станет отыскивать разумные объяснения ее нехорошим поступкам. Эмили же знала, что вряд ли кто-нибудь другой, кроме Лидии, посмотрит сквозь пальцы на ее склонность к клептомании.

Нет, Элинор не нужно было убеждать ее, что они многим рискуют. Она даже больше, чем Элинор, понимала, как важен для всех них выбор, который сделает Лидия.

Апрель 1816 года

К счастью или к несчастью, в тот день ювелир Рубале ушел обедать домой, оставив свою лавку на попечении невестки Берты, а следовательно, не смог принять Лидию. В течение предыдущих нескольких недель Теруиллиджеру удалось осторожно ликвидировать значительную часть ее личной собственности, но она не была уверена, что готова расстаться навсегда с аметистовым гарнитуром. Поэтому она решила заложить его у Рубале, пока не сможет вновь выкупить его.

Рубале, некогда бывший ювелиром французского королевского двора, торговал также антиквариатом, а иногда ссужал деньги под залог представителям высшего света. Именно для этой цели Лидия и оказалась на незнакомой ей территории Чипсайда. Благодаря неприметному местоположению лавки французский эмигрант обзавелся многочисленной клиентурой из числа джентльменов из высшего общества, которым срочно могли потребоваться наличные, а также тех, кто искал, не удастся ли поживиться чем-нибудь в корыстных целях.

Лидия в течение нескольких дней планировала эту поездку, обдумывая малейшие подробности, вплоть до того, что наденет, где оставит свой экипаж и сколько лакеев будут ее сопровождать. Но она не могла предугадать, что Рубале в тот день уйдет, чтобы пообедать дома. Какая досада!

Каждое мгновение, проведенное здесь, увеличивало ее шанс быть узнанной, а ей меньше всего хотелось, чтобы вокруг заговорили о том, что она побывала у ростовщика. И не только потому, что это вызовет неизбежные вопросы относительно ее состояния, но и потому, что настоящая леди никогда и ни при каких обстоятельствах не посещает ростовщика. А Лидия прежде всего была настоящей леди.

«До сегодняшнего дня», — подумала она.

— Видимо, мне придется прийти в другой раз, — пробормотала она.

Невестка Рубале помотала головой.

— Нет, мадам. Вы не должны доставлять себе лишние хлопоты, — сказала она и, сбросив с плеч просторный старый халат, положила его на спинку стула. — Я сию минуту схожу за ним.

— В этом нет необходимости.

— Меня это не затруднит, тем более что он живет всего в нескольких кварталах отсюда. Месье Рубале не простит мне, если узнает, что вы побывали в его лавке, а я его не позвала.

— Так не говорите ему, — предложила Лидия. — Я всего лишь хотела оценить гарнитур из аметистов с жемчугом. Он… он принадлежит одной моей подруге.

Девушка была хорошо вымуштрована. На ее физиономии не отразилось ни малейшего сомнения в правдивости ее слов.

— Ну конечно! А теперь прошу вас остаться и подождать. Осмотритесь вокруг. Обещаю вам, что это займет всего несколько минут.

И не успела Лидия что-либо возразить, как Берта торопливо вышла из двери, сказав через плечо:

— Ребенок только что угомонился перед вашим приходом и будет спать, пока я не вернусь.

— Ребенок? — эхом отозвалась Лидия, но Берта уже ушла.

Краткий обход помещения лавки позволил выяснить, что в пустом нижнем ящике комода действительно спал ребенок. Лидия понятия не имела, сколько ему лет и какого он пола, да и не хотела этого знать. Он выглядел вполне довольным, и одеяльце, в которое он был завернут, равномерно поднималось и опускалось в такт дыханию.

Лидия, опустившись на колени, стала рассматривать крошечное создание. Став чьей-нибудь женой, она будет обязана произвести на свет одно или несколько таких существ. Эта мысль привела ее в смятение. Будучи единственным ребенком в мире взрослых, она ничего не знала о детях.

Она надеялась, что, когда у нее родятся дети, она будет их любить. Во всяком случае, она полагала, что материнство более приятно, если человек любит своих отпрысков. Ее собственные родители, несомненно, очень ее любили.

Наверное, и она станет любящей матерью. Конечно, если дети будут хорошо вести себя и будут хорошенькими и умненькими. А если нет? Сможет ли она и тогда любить их?

Лидия выпрямилась и отступила на шаг, нечаянно наткнувшись спиной на стремянку. Резко повернувшись, она удержала лестницу и случайно взглянула на верхнюю полку, опоясывавшую комнату. Вверху поблескивал какой-то предмет великолепного темно-синего цвета. Он привлек ее внимание. Лидия чуть помедлила. Она была известна своей импульсивностью, но позволяла себе проявлять безрассудство только в строгих рамках того, что допускало общество. Ввести в моду новый стиль верховой езды? С удовольствием. Раззадорить принца? И это она делала неоднократно. Но лазить по пыльным полкам в лавке ростовщика? Этого делать не подобает.