– Как попрячутся, так и распрячутся, – я поднялся со своего кресла, показывая, что совещание окончено.

Пока мы готовились к атаке на отряд неизвестной численности, ко мне стекались донесения служанок о моей гостье. Магичка вела себя прилично, только пыталась все время расспрашивать обо мне. Ее интересовало всё: откуда я такой взялся, каковы мои планы, действительно ли мне помогает Сатана и почему он это делает. Вероника запретила девушкам болтать с пленницей на отвлеченные темы, но магичка проявила большую искусность в деле налаживания дружелюбных разговоров. Я задумывался об этой женщине и неизменно приходил к выводу, что если сбросить ее с крепостной стены, то наши дела сразу пойдут лучше.

Мы выехали ранним утром. Около тридцати хорошо экипированных всадников и два голема составляли приличную мощь. Туссеан, как обычно, делал вид, что руководит Громилой – закованным в доспехи трехметровым монстром, вооруженным невероятной силой рук и большой палицей, болтающейся на поясе. Я же действительно управлял Воронком – моей гордостью и отрадой, созданной пару недель назад. Едва мысли касались этой черной птицы, то я сразу как-то добрел и расслаблялся. Воронок напоминал огромного ворона, умел летать и даже парить. Дядюшка Вилли не смог сдержать удивления, когда моя хила создала эту птицу. Признаться, я и сам поразился такому повороту. Когда Воронок поднялся на ноги и захлопал крыльями, я ощутил то же самое, что ощущает скульптор, только что закончивший свой первый шедевр. Под влиянием этого счастливого чувства мне удалось преобразовать энцеф так, что Воронок мог функционировать в двух режимах: под моим управлением и автономно. Я его брал в свои краткосрочные походы лишь изредка, но сейчас сделал исключение.

Дорога, сжатая с боков лесом, представляла собой отличное место для засады. Мы расположились привольно: Громила с магом и тремя солдатами с одной стороны, остальные – с другой. Я уселся на траву, достал самодельный бумажный блокнот в кожаном переплете и занялся бухгалтерией: потеря повозки с гвоздями вынудила меня отменить некоторые закупки.

Мы настроились на долгое ожидание, но все случилось довольно быстро. Наш разведчик вдруг подал голос, подражая чириканью зяблика, но только один раз. Это означало, что во вражеском отряде меньше десяти человек.

Едва нам удалось занять удобную позицию, как раздался стук копыт и скрип кареты. Похоже, этот отряд что-то сопровождал. Как только к нам приблизились первые всадники, Воронок, сидящий на дереве, расправил крылья, готовясь атаковать сверху, а Громила одним шагом вышел на дорогу и почти полностью перегородил ее. Лошади противника не вынесли такого зрелища и испуганно заржали, одна пегая кобылка даже встала на дыбы.

Вслед за всадниками выкатилась карета с красным баронским гербом, на котором орел, по моему мнению, похожий на курицу, сжимал лапами широкий и явно бутафорский меч.

Лошади успокоились, и почему-то все замерло. Немая сцена длилась несколько секунд. Потом какой-то храбрый балбес, находящийся справа от кареты, замахнулся копьем на одного из моих воинов. То ли у арбалетчиков не выдержали нервы, то ли они просто искали предлог для драки, но балбес упал, получив сразу три болта. Досталось и другим: из пятерых всадников сопровождения выжил лишь самый разодетый. Роскошный фиолетовый плащ с золотым шитьем спас его. Мои люди явно не хотели выслушивать упреки в том, что их действия оставили нас без выкупа за богатого пленного.

Я на секунду снова задумался об арбалетах. Они, конечно, хороши, когда находятся в правильных руках, но проблема в том, что часто эти руки совсем неправильные. Мои доспехи не могли выдержать прямой удар из качественного арбалета, несмотря на все старания кузнеца. Это меня волновало и стимулировало к поиску доспехов получше.

Между тем, когда солдаты стаскивали на землю пленника в фиолетовом плаще и кучера в драном тулупе, Никер подошел к карете и распахнул резную дверцу. Как только поэт заглянул внутрь, его глаза расширились, и он сделал движение, будто хотел снова закрыть дверцу, чтобы не видеть того, что было там, в глубине кареты.

– Что ты нашел, Никер? – с любопытством спросил я, подходя поближе.

– Да вот, полюбуйся, Арт! – поэт очертил рукой полукруг, словно приглашая меня внутрь.

Я в карету не полез, а просто заглянул.

Там, утопая в розовых подушках, сидела девушка, симпатичная блондинка, одетая в белое, расшитое жемчугом платье. В ее руках дрожало вышивание: тот самый герб Праста, похожий на курицу.

– У нас скоро будет не замок, а женская тюрьма, – Никер высказал мои собственные мысли.

– Вы кто, миледи? – поинтересовался я, пытаясь придать голосу доброжелательность.

Девушка шевельнулась. Ее серые глаза перескакивали то на Никера, то на меня.

– Эмилия… из рода Гуфье, – запинаясь, произнесла девушка.

– Старинный род, – тоном знатока отметил Никер. Я сухо кивнул девушке, что отдаленно напоминало вежливый поклон. Брови поэта устремились к волосам от удивления.

– Миледи, чрезвычайно польщен знакомством, восхищен вашей красотой и… как там дальше, Никер?

– Готов ко всяческим услугам, – подсказал поэт, пораженный моей несравненной вежливостью.

– Ну да… польщен, восхищен, готов… и так далее, – я откашлялся. – Эмилия, а что вы, собственно, делаете здесь, в карете этого мерзавца Праста?

Девушка потупилась, но я решил не давить, а вести себя как можно мягче. Ведь эта Эмилия не сжигала мою деревню и не пыталась отравить весь замок.

Через несколько минут мы с Никером все-таки установили истину. Оказывается, Праст решил жениться и сумел договориться о союзе с довольно приличным родом. Эмилия спешила к своей собственной свадьбе с бароном, которая должна была состояться через три дня.

– Розалинда знала, кто едет и зачем, и специально подбила нас напасть на эту карету, – шепнул мне Никер. – Женщины!

Я кивнул. Мои мысли занимал простой вопрос: равна ли стоимость Эмилии украденному ящику гвоздей?

Глава 7

Во второй половине того же дня, когда мы готовились к обмену магички на Антуана, в мой замок прибыл незнакомец и изъявил желание вступить в войско. До этого времени я формировал гарнизон исключительно из местных. Обычно кто-то кого-то рекомендовал, родственника там или друга, потом мы с Никером и десятниками устраивали смотрины и, если человек подходил, принимали его. Новичок сразу попадал в цепкие лапы Рупрехта, который обучал азам воинского дела, затем Алессандро преподавал искусство обращения с копьем и верховую езду, Антуан учил премудростям обороны замка и действиям в строю, а я – фехтованию мечом. После нескольких недель занятий у нас получался вполне приличный боец, а через полгода такого молодца не стыдно было бы зачислить и в графскую гвардию.

Однако незнакомец прямо сказал, что он не местный, что зовут его Ракшан, что он родился и вырос далеко на востоке рядом с Алтайскими горами. После такого заявления мы с Никером пригласили его в главный зал и созвали десятников.