После каждой рабочей смены, которая длилась по пятьдесят-шестьдесят часов, Роман возвращался в свою рабскую каморку и открывал шкафчик, чтобы посмотреть в зеркало. Боялся увидеть вместо своего отражения — усохшую мумию с обугленными дырками от коннекторов.

Но даже вполне обычный внешний вид не успокаивал.

«А что если я свихнусь как Рэй, и воткну себе дополнительные коннекторы вместо глаз?»

Но как ни странно — именно мысль о возможном безумии и успокоила. Если ты боишься сойти с ума, то это лучшее напоминание того, что ты в порядке.

Отдохнув и восстановив повреждённые перегревом части кожи вокруг коннекторов, Роман возвращался на стройку. Там его сознание привычно распадалось на десять тысяч стройботов, на десять тысяч маршрутов энергомагистралей и на сотни тысяч единиц сабжект-принтеров, связанных в тысячи цепочек.

Атрибут «Обработка данных» справлялся с потоком информации, объём которой, наверняка, превышал объём информации, ежесекундно генерируемой большим земным городом, со всеми его бесчисленными QCP, проект-панно и миллионами жителей.

Оболочка Романа бродила среди строящихся объектов. Он участвовал в строительстве, машинально используя инструменты, которые за ним возил стройбот.

При необходимости он садился на спину стройбота с ионным двигателем и взлетал на вершины высоких структур, чтобы самолично приделать нужный сегмент.

Спускался Роман и под землю, где с помощью модифицированных геологических комбайнов прорыты и продолжали рыться огромные, как метро, туннели энергомагистралей. Сегмент линии подземной энергомагистрали «Силовой поток» был шириной в десять метров, а длинной в сто. Ничего подобного не существовало в перечне колониальных технологий, инструкция по её производству была разработана силами учёных с базы Прогресс.

Готовые магистрали уже замкнуты в контур и подключены к реакторам. Поэтому туннели были залиты не только ослепительным светом, но и радиацией, от которой в теле синтезана моментально распадались связи оргмата. Но атрибут «Живучесть» двести пятого уровня защищал тело Романа от распада, безостановочно восстанавливая связи.

Конечно, долго это длиться не могло, но Роман успевал выполнить задачи, с которыми не справлялись и стройботы. Сильная радиация влияла на их блоки памяти. Они теряли связь с Романом и начинали бесцельно кружиться на месте, вращая манипуляторами. Если бы стройботы были живыми, то их поведение походило бы на истерику. Тем страннее рядом с ними выглядел условно «живой» Роман.

Как заботливая мама или ангел-спаситель, Роман перезагружал тех стройботов, кого ещё можно спасти. А безвозвратно поломанных вытаскивал на поверхность — атрибут «Силы» позволял.

Отправляя «пострадавших» в гараж, Роман требовал у техников, чтобы их «лечили», а не демонтировали и не отправляли на переработку в конвертор наномасштабных компонентов. Стройботы стали плотью его плоти, как бы дико это не выглядело для него самого.

В конце концов, в каждом из них побывала часть души Романа. Не пытаться спасти их, это всё равно что не спасти самого себя.

Рамирес регулярно посещал стройку, проверяя ход работы. Заодно вёл с Романом беседы на тему того, что истинные локусяне это те, кто обладал полной свободой, которую давал феном «Рамирайзер» в сочетании со смелыми экспериментами Джо Венцеля и Биопанков.

— Это только начало, раб, — благодушно сказал Рамирес. — Знаешь ли ты, что твой буст — это не предел?

— Нет слов… — искренне изумился Роман. — Куда же ещё выше? Мои атрибуты и без того под потолок…

— В том-то и беда, что ты всё ещё меряешь себя атрибутами. Но тела синтезанов имеют больший потенциал, чем тот, который мы раскрыли благодаря моему феному и биопанковскому бусту.

— Ты уже раскрыл этот потенциал? — спросил Роман, подразумевая гигантское тело Рамиреса.

— Ещё нет. — Рамирес ткнул себе в грудь пальцем. — Это тело такое же дерьмо как и твоё или какого-нибудь идиота, который превратил себя в орка, опустившись до скотского состояния вымышленного персонажа в реальном мире.

— Неужели можно как-то и дальше улучшать себя?

— Можно. Но пока что мы не знаем как. Я, Монтана и Джо ищем способы, но ограничения, наложенные на синтезанов, сильно мешают. У Монтаны есть теория, что истощение бинарного массива — это специально заложенная в нас функция. Что-то вроде запланированного устаревания.

«Поэтому вы используете подопытных вроде меня», — горько подумал Роман.

Вслух же признался:

— Честное слово, теперь я понимаю, о чём ты говорил мне до буста.

Роман не льстил Рамиресу. Он вообще подозревал, что вся его игра в рабовладельца была тонким издевательством над окружающими. Словно Рамирес изучал, насколько далеко другие локусяне зайдут в серьёзном отношении к ней.

Роман не спорил с ним, хотя в рассуждениях Рамиреса было много противоречий. Да и как тут поспоришь, если он во многом был прав? У Романа появилось к нему серьёзное уважение. Рамирес стал чем-то вроде наставника.

* * *

Первая сборочная линия была готова на 31-й день 12-го сезона. Проверив все системы и отогнав с этой линии стройботов, Роман дал инженерам разрешение на запуск производства первой фьюжн-пушки.

Будущий дирижабль принадлежал Бенни Шостакову, поэтому уже имел название — «Беншо».

Сам Бенни, Рамирес и более тысячи его комиссаров стояли на балконе наблюдательной башни. Роман и рабы расположились внизу. На пропитанной радиацией и химикатами земле. Роман поглядывал на Рамиреса, ожидая хоть какого-то признака похвалы. Но Рамирес не смотрел на него, что было странно.

Когда сборочная линия ожила и загудела, а многочисленные конвейеры заработали, внося в гудение многократно умноженный шелест, все комиссары возликовали. Кто-то начал палить в воздух, кто-то орал, что «Теперь всем дебилам хана». Кто-то обещал всем рабам «плюс сто тысяч экспы».

Но только Рамирес вежливо похлопал, и опять же не посмотрел на того, кто сделал невозможное, построив такую громаду быстрее, чем это сделали свободные альянсы.

Конечно, первая линия — это только начало. Сборка одного дирижабля займёт несколько сезонов. Но когда в строй вступят новые линии, она должна ускориться.

После запуска производства, Роман и рабы отправились по своим каморкам, выдолбленным в скалах. Комиссары дали им выходной.

Тогда-то его и посетил Рамирес. В руке он держал короткую круглую палку с несколькими штырями на конце.

— Кайфуешь? — осведомился Рамирес.

— Угу.

Роман находился в прекрасном настроении. Он ожидал похвалу за постройку первой линии. Вероятно, Рамирес наградит сразу десятком тысяч очков опыта.

— Считаешь, что твои способности бесконечно выше тех, кто тебя окружает?

Роман насторожился. Гигантское лицо Рамиреса, украшенное праздничными татуировками, вовсе не выражало благодарности.