хочу знать правду. Хвалю себя за то, что накинула рубашку Валеева и упрямо иду вперед. Правда, трусов на мне нет.

— И что? Да хотели… Потом я передумал… Да какие претензии, Герман?!

Демьян старается говорить тише. Видимо, чтобы не разбудить меня. И до меня доходит, что второго голоса не слышно. Значит, Демьян разговаривает по телефону?

— Я, что, тебе на крови клялся, что так будет? — Валеев повышает голос. Он делает так редко. Значит, собеседник окончательно вывел его из себя.

Продолжаю красться по коридору. Зачем, сама себе объяснить не могу. Голоса второго человека по-прежнему не слышно, что убеждает меня в том, что Демьян не позвал Германа в свою квартиру, пока я спала.

Достигаю двери в кухню. Она приоткрыта и я могу заглянуть внутрь. Как и ожидалось, кроме Валеева здесь никого нет. И он действительно разговаривает по телефону.

— Герман, ты что-то путаешь. Это моя девочка. Она не захотела. Значит, ничего не будет! — отрезает Демьян, переполняя мое сердечко щемящей радостью.

Не важно, чем Демьян занимался до меня. Важно, что он меня понял и принял мою позицию. И защищает меня…

Валеев раздраженно жмет что-то на телефоне. Видимо, "отбой", потом кладет аппарат на стол. Я же на секунду замираю, думая, как мне лучше поступить — обнаружить свое присутствие или вернуться в спальню. Выбираю поведение взрослого человека — захожу в комнату.

Валеев полностью обнажен. Стоит во весь рост, смущая меня. И дразня. Его такой вид вызывает у меня неконтролируемое слюноотделение. Он до того хорош, что я бы съела его. Сожрала бы всего. И он бы был только мой.

Он не ожидает моего появления.

— Я разбудил тебя?

Перестаю запахиваться в его рубашку, как в единственную защиту от всего плохого. Ее полы расходятся в стороны, открываю его взору мое тело. Высокую, стоячую грудь с сжавшимися от возбуждения вишневыми сосками, плоский живот, длинные ноги и гладкий лобок.

— Нет. Я захотела попить воды, — прохожу мимо него, стараясь не пялиться на него во все глаза.

Беру стакан, наливаю жидкость и подношу его к губам. А вот теперь позволяю себе посмотреть на мужчину.

В тот момент, когда мы встречаемся с ним глазами, ощущаю себя как никогда слабой. И покорной. Меня переполняет желание подчиняться, делать ему приятно. Делаю жадный глоток. Часть воды стекает по моему подбородку, каплями течет по шее. И дальше вниз.

Делаю еще один глоток… Как же я хочу пить… Не отрываясь, смотрю на Демьяна. Вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает следом за мной.

И глаза у него потемнели, зрачки увеличились.

Продолжаю пить и разрываю зрительный контакт. Глазами ласкаю сильную грудь, которая начинает вздыматься чаще, потом живот. Потом смотрю на его пах. Член отзывается на меня даже на расстоянии. Он медленно наливается кровью. Зная, как я его хочу. В моей голове неприличные мысли. С Демьяном я не могу и не хочу быть приличной. Мне все время его мало. Мне кажется, если дать мне волю, единственное, что мы с ним будем делать — это заниматься сексом.

Я отставляю стакан с недопитой водой. Теперь я хочу другого. На кухне царит полумрак, включена лишь подсветка. Медленно, словно гипнотизируя мужчину, я приближаюсь к нему.

Мне не хочется разговоров. Я хочу подарить ему самое запредельное наслаждение.

Опускаюсь перед ним на колени и поднимаю глаза вверх. Вижу, что Демьян ждет, что я буду делать дальше.

Продолжая смотреть, высовываю кончик языка и дотрагиваюсь им до головки полуэрегированного пениса, облизываю ее, вбираю в рот, обильно смачивая слюной. Демьян опирается бедрами на поверхность стола, предоставляя мне свободу действий. Когда я вбираю член глубже, с его губ срывается тихий стон. Ему нравится. Очень нравится. Его зрачки так увеличены, что почти закрыли радужку.

Но самое потрясающее, что это нравится и мне. Внизу живота я ощущаю сладкое томление. Кладу свои руки мужчине на бедра и скользя языком по уздечке, принимаюсь двигаться активней. Все также, не отрывая взгляда. Хочу видеть его, хочу понимать, что он чувствует. Член под моими губами заметно твердеет. Становится больше. Выпускаю его изо рта. Он раскачивается прямо перед моим лицом. И меня это дико заводит. С Валеевым у меня нет запретов.

Слегка дую на головку. Она влажная от моей слюны.

Демьян вздрагивает. Закатывает глаза, тихо шепчет:

— Бля, Дань… Да что ж ты творишь?! — дышит часто. Так, как будто за ним гнались.

— Возьми в рот, — то ли просит, то ли приказывает.

Я с готовностью повинуюсь. Снова вбираю член в свой влажный, горячий рот. Язык максимально высунут, губы обхватывают член плотно, я скольжу по члену от головки к основанию, наращивая темп. Вбираю все глубже, не останавливаюсь даже тогда, когда он упирается мне в горло. На одном из таких движений впускаю его в себя всего. Огромного, горячего, наплевав на то, что в уголках глаз скопились слезы, глушу рвотный позыв и чувствую, как он входит мне в горло.

— Данька… Как же хорошо… — шепчет мой любимый.

Одна его рука хватается за стол, вторая ложится мне на затылок. Удерживаю его в горле так долго, как могу. Затем выпускаю в ротовую полость, Затем все снова повторяется. Я забываю про себя, наблюдая, как наслаждение искажает любимое лицо. Не верю, что с кем-то другим было бы также.

Я двигаюсь и двигаюсь, слушая, как Демьян стонет все громче. Ему хорошо… А меня сводит с ума мысль, что это с ним делаю я.

Но вот член еще увеличивается в размерах.

— Кончу сейчас — шепчет мужчина еле слышно.

И затем мой рот заполняется вязкой спермой. Которую я глотаю. Знаю, что он от этого тащится.

Демьян стоит с закрытыми глазами, опершись обеими руками о стол позади себя. На его губах довольная улыбка.

Я все еще стою перед ним на коленях. Не представляю, как выгляжу. Да мне сейчас это и не важно.

Когда он открывает глаза и смотрит на меня, тихо произношу:

— Дём, у меня так только с тобой. Я хочу, чтобы ты это знал.

Глава 11

Даниэла

Сестра сидит на моей кухни и вертит на безымянном пальце правой руки кольцо. Дорогое. Слава ей подарил на помолвку. Он действительно сделал ей предложение. И она действительно собирается за него замуж.

Она очень эмоционально рассказывает об ужине с будущей свекровью. Кстати, называть будущего мужа Тефтелем она перестала.

— Представляешь, эта кобра, как только Славик оставил нас вдвоем, мне заявила, что не