Очень даже представляю. Регина Алексеевна Коротаева, мама Славы, — очень авторитарная женщина, и Жасмин явно не долюбливает. Больше, конечно, из-за того, что сын посмел обратить на сестру внимание, да еще и упорно отстаивает свое право быть с ней. Также понимаю, почему она судит так о Жасмин. Её токсичные отношения с Крыжевским приводили к тому, что они расставались с ним миллион раз. И в эти периоды у нее появлялись другие мужчины, которые должны были помочь ей забыть Влада. Но стоило тому снова вспомнить про Жас, как та забывала очередного ухажера и бросалась в свою дикую любовь. Вряд ли моральный облик моей сестры подходит деспотичной Регине, которая предпочтет в снохи тихую, незаметную девушку, которая не осмелится сказать слова поперек. По характеру больше похожую на самого Славу. Жасмин не такая. Они с Региной стоят друг друга.

— А ты что? — спрашиваю, чтобы поддержать разговор.

Несмотря на непоколебимую уверенность сестры в том, что она всё делает правильно, я-то как раз в этом не уверена. Они со Славой слишком разные. Мне трудно вообразить, что они живут вместе год, два, десять лет… Тем более, что Регина Алексеевна, так же, как и Жас, не признает поражений. И что это будет за жизнь? Вечная битва?

— Я ей и говорю: "Дорогая мама, жениться на мне будет Слава. Не вы". Видела бы, как вытянулось у нее лицо! — весело продолжает Жасмин.

Меня бы такая позиция со стороны матери Демьяна очень бы напрягала. Но это я… А Жас — это отважная воительница, которая и живой-то себя чувствует только, если с кем-то или чем-то борется.

— А дальше что? — снова спрашиваю, очень надеясь, что дело до публичного скандала в этот раз не дошло.

— Дальше… — Жас хмыкает, — Дальше вернулся обожаемый Славочка. И мы с коброй стали делать вид, что без ума друг от друга.

— Ты же понимаешь, что она объявила тебе войну? — спрашиваю осторожно, стараясь не спровоцировать очередной бурный всплеск негодования.

Жасмин просто отмахивается.

— У тебя-то что?

Ее вопрос заставляет задуматься — а что же собственно у меня с отношениями, которые я полагала идеальными, а Демьяна — своим божеством.

Нет, сейчас у меня все хорошо. Дёма внимателен, нежен, заботлив. А уж как страстен… Заводил разговор о том, что нам надо съехаться. Про возможность экспериментов пояснил, что это будет, если я сама захочу. Я не вижу от него охлаждения. Стремления настоять на своем тоже. Хотя прошло еще всего ничего. Каких-то две недели. И возможно это просто манипуляция.

Да, самым страшным является то, что я ему не доверяю. Убеждаю себя, уговариваю, что все прекрасно, но довериться ему так, как до того случая — не могу. И что с этим делать я не знаю, ведь мне по-прежнему больно от мысли, что мы с ним можем расстаться. Я не готова его потерять.

Пожимаю плечами.

— У нас всё хорошо, — отвечаю и смотрю на сестру.

— Хорошо… — эхом повторяет она.

И мне кажется, что промолчит. Но она не молчит.

— Хорошо-то хорошо. Но?

— Я не уверена, что этого не произойдет снова. А мне это не нужно.

Жас внимательно смотрит на меня.

— И ты ни на секунду не задумывалась, чтобы попробовать? Вдруг круто? Или тот второй — совсем отстойный?

У меня шире открываются глаза.

— Ты что такое говоришь?

Потом меня озаряет догадка.

— А ты пробовала? Это тебя Крыжевский заставил?

Жас тяжко вздыхает.

— Дань, ты так и осталось маленькой девочкой. Да, я пробовала. И нет. Не с Крыжевским. Он тут вообще не при чем. Мне хотелось новых ощущений. Хотелось власти над мужиками. И по части возбуждения это было… Был полный улет. Но вот в плане удовольствия от самого процесса… Мне не зашло. Меня не очень привлекает анальный секс. Мне во время него неприятно. Да и больновато, если честно. Так что, когда они вдвоем в меня… Ну ты понимаешь. Я какое-то время потерпела, а потом…

Я понимаю, что меня сейчас ждет подробный рассказ о позах, о том, сколько это длилось и об остальных подробностях. Я ерзаю на стуле, представляя картины. И к своему стыду чувствую, как кровь приливает к половым губам. Я, что, возбудилась?!

Только этого не хватало! Должно же остаться в этом мире что-то нормальное!

— Жас, хватит! — рявкаю на нее, потому что она завела эту непонятную беседу. Которая мне не нужна.

— Ладно, ладно! — она поднимает обе руки вверх в знак своей капитуляции, — Ты же у нас правильная девочка. Не хочешь заниматься такими грязными вещами. Не занимайся. Только имей в виду — мужики, то, что недополучают от тебя, берут на стороне. И они все одинаковые.

Через секунду не дав мне даже опомниться, смотрит на свой телефон, где булькнуло сообщение, и говорит:

— Дань, за мной Славик приехал. Мне пора.

Встает и как ни в чем не бывало чмокает меня в щеку. А затем уходит.

Я же остаюсь у себя в квартире в полном раздрае. Во мне так много всего — и шок от того, что сестра так смело экспериментировала, и даже не с Крыжевским, и странная реакция собственного тела на ее рассказ, и непонимание того, где — правильно, а где — нет. И страх того, что она права — Демьян лишь терпит меня такую, какая я есть, пока я ему не надоела.

Что ждет меня, когда надоем?

Мне так неуютно и одиноко. Я сегодня вечером дома. У Дёмы какие-то свои планы.

Но он мне сейчас нужен. Действительно нужен, потому что мне плохо. И если я ему важна, то для него мой звонок не будет помехой. Для чего же мы тогда друг другу?

Набираю его, слушаю гудки. Они идут долго, а я всё не решаюсь поверить, что он не ответит.

Когда уже почти нажимаю отбой, Демьян отвечает:

— Дань? Что такое? — в его голосе нет раздражения. Наверное, он хорошо меня знает, чтобы понимать, что я не позвоню просто так. Чтобы надоедать.

Но и объяснить, что со мной я тоже не могу.

— Дём… — начинаю и обрываю саму себя. Что мне ему сказать?!

Там, где он сейчас, шумно — голоса, музыка…

И я начинаю сомневаться еще больше.

— Демьян! — слышу мужской возглас совсем рядом с Валеевым.

— Да подожди ты, Герман! — раздраженно бросает Валеев.

А у меня внутри словно что-то обрывается. Они сейчас снова с Германом. И неизвестно с кем еще. Я. конечно, не ждала, что они перестанут