десятилетия двадцать первого века, навязывающий подневольным гражданам свою водичку под маркой «вакцины», Попова, ух, сколько бабла бы могла срубить!

Обобщая: чувствовалось, что с экологией здесь того! Не очень.

И еще чувствовалось одно всеобъемлющее чувство страха. От него уже почковались чувства отчаянья, безнадежности и огромного безграничного горя.

Не успели люди сделать пару дымных глотков атмосферы, присмотреться глазами в багровые сумерки, смириться с неизбежной глухотой, как сверху на них обрушилось нечто.

Это нечто предстало перед странниками на расстоянии в десяток метров во всей своей красе. Трудно было остаться равнодушным при зрелище необычного существа двухметрового роста. Такие твари встречались на полотнищах Иеронима Босха, но в земной природе их как бы не имелось в наличии. Тварь была, если и не живая, то очень подвижная.

Две ноги с вывернутыми назад, как у козла, коленями оканчивались зловещего вида когтями. Эти когти выбивали стаккато по грязной каменистой земле. Наверно, в нетерпении.

Рук тоже было две штуки. Очень серого цвета, напоминающие конечности мумии возрастом в несколько тысяч лет при умеренном хранении в саркофаге, тоже с когтями. Руки были жилистые и проросшие редкими волосами, которые на самом деле вполне могли быть щетиной. Кисти сжимались в кулаки и разжимались. Тоже, наверно, в нетерпении.

Ни первичных, ни вторичных половых признаков не проглядывалось вовсе, хотя тварь не обременяла себя никаким намеком на одежду.

Зато со спины торчали два аккуратно сложенных крыла, наподобие, как у летучих мышей. Не сказать, что они были большие, и размах у них был солидный — так, крылышки, может быть, даже и декоративные. Или рудиментарные. Они единственные не шевелились в нетерпении.

Но голова на плечах гармонировала с прочим телом: она была ужасна.

Острый подбородок, морщинистая землистая кожа, нос — совершеннейшим пятаком, маленькие и зловеще красные глазки, узкие черные губы, не скрывающие мелкие острые зубы в несколько рядов, как у акулы, и два рога посредине высокого лба. Волос не было, как не было и ушей. Язык нервно и явно нетерпеливо облизывал все, до чего мог достать. Вполне себе змеиный язык, раздвоенный, как и положено, легко достигающий щек и ушей, если бы они были.

Макс среагировал первым, попятившись назад в надежде укрыться за дверью. «Нафига я сюда сунулся!» — подумал он. — «Я ж даже по ихнему читать не умею!»

Но ворот за спиной майор не ощутил. Что-то было, бугристое и вовсе выпуклое на высоте макушки. Быстро оглянувшись назад, он обнаружил, что стоит, прижавшись спиной к большому, можно сказать, огромному камню.

Тойво, побледнев, как молоко, медленно сместился направо. Илейка, не мудрствуя лукаво, также медленно сдвинулся налево. Макс остался посередине. Если тварь ринется, то первым выберет именно него.

Охвен повернулся к людям и приложил палец к губам, намекая на молчание. А потом сделал несколько быстрых шагов и прыгнул на монстра. Он опять стал хромым, но прыжок все равно удался. Чудовище приняло его с распростертыми объятиями.

Мортен тем временем тоже показал людям жест молчания и бросился на страшную тварь. Метил он в ее ноги.

Охвену удалось упереться своему противнику обеими руками в нижнюю челюсть, и пока тот держал его в объятиях, сжимая все сильнее и сильнее, потянуть наверх. Молодому викингу получилось сбить врага с ног, и тот, потеряв равновесие, перестал сдавливать Охвена, передними лапами уперся в землю и дернулся вперед, ликвидировав две трети расстояния до Макса.

Майор, разочарованный от тщетности поиска двери, разочаровался еще больше, когда на него двинулась страшная тварь. Ничего лучшего он не придумал, как, ухватившись за рога, дернуть монстра на себя изо всех сил. То есть, конечно, не на себя, а на камень, что позади него.

Удар по силе оказался весьма значительным. Задранная Охвеном голова чудовища приложилась со всей дури круглым носом о базальт или гранит, и даже кое-кому могло показаться, что камень не выдержит и расколется на две симметричные половины. Но валун выдержал, зато лобастая башка твари издала отчетливый треск, который, несмотря на все сопутствующие арене схватки шумы, услышали все.

Потом оказалось, что это вышедший из оцепенения Илейка в прыжке кулаком сверху вниз ударил по основанию шеи монстра.

Тот закручинился, дрыгнул пару раз ногой и затих. Из-под него выбрался Охвен и восторженно показал Максу оттопыренный средний палец руки. Потом подумал немного, средний палец убрал и показал большой.

Все дружно выдохнули с облегчением.

Подбежавший Мортен опять приставил палец к губам, а Охвен, словно опомнившись, показал людям расположиться вдоль камня в некотором отдалении от неподвижного тела чудовища.

Едва они встали, как было предложено, в дымном воздухе появились две фигуры. Они летели странно неряшливо, словно две пьяные вороны. Но без сомнения держали путь именно к ним.

Это что же получается? Они никак не уймутся! Опять махаться невесть с кем?

Это Тойво, как умел, жестами изобразил свое возмущение.

Мортен показал ему две ладони, мол, спокуха, братэлло.

Твари сделали один круг в воздушном пространстве, потом пошли на посадку. Одна села хорошо, только зубами клацнула. Другая совершила кульбит, а потом несколько кувырков прогнувшись. Отлежалась несколько мгновений, хватая пастью дым и фекальный запах, потом, кряхтя и охая поднялась на ноги.

Они были похожи на того монстра, что лежал ниц, но были в то же самое время другими. Во всяком случае, у них были уши, острые и торчком как у купированной собаки марки доберман-пинчер. И друг от друга они отличались.

Повезло тебе, дух, — сказала упавшая тварь хриплым прокуренным басом.

Я — душа, дух — это ты, — ответил Охвен.

Ну, да, в определенных обстоятельствах, все мы бываем духами.

Вторая, более искусная во взлете-посадке, пожала плечами.

Нам можно нарушать, — сказала она еще более густым басом. — Тебе нельзя.

Охвен в ответ тоже пожал плечами. Мортен повторил жест за своим товарищем.

Но правила должны быть, — твердо сказал пожилой викинг.

Поэтому мы здесь, — хором пролаяли монстры, и первый из них, вероятно старший, склонился над своим павшим коллегой, поднял за рог его голову и запихал в пасть руку, нимало не смущаясь приличиями и уважением.

На, заслужил, — пророкотал он, вытащив из тела что-то, то ли позвоночник, то ли окоченевшую прямую кишку, и бросил под ноги Охвену.

Потом они зацепили за рога и копыта тело, разбежались и улетели прочь, все также криво и без какого-то намека на грацию.

Люди и души снова облегченно вздохнули.

Так, товарищи, надо в темпе валить до ближайшей грязи, — сказал Мортен. — Они скоро поймут, в чем тут дело.

Кто поймет? — переспросил Макс, с