него начались приступы грудной жабы, о чем 20 января 1951 года в следственную часть поступил официальный врачебный документ, в котором указывалось, что «в дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы может привести к неблагоприятному исходу».

Учитывая это обстоятельство, я несколько раз ставил вопрос перед руководством следственной части о том, чтобы мне разрешили по-настоящему включиться в дальнейшие допросы арестованного Этингера, но мне в этом отказывалось. Кончилось все это тем, что в первых числах марта Этингер внезапно умер, и его террористическая деятельность осталась нерасследованной.

… Считаю своим долгом сообщить Вам, что тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ».

Далее Рюмин писал Сталину и о других «грехах» Абакумова, отмечал при этом, что «органы МГБ плохо организовали контрразведывательную работу в Германии».

«Попутно несколько слов о методах следствия, — заявил Рюмин. — В следственной части по особо важным делам систематически и грубо нарушается постановление ЦК ВКП(б) и Советского правительства о работе органов МГБ в отношении фиксирования вызовов на допрос арестованных протоколами, которые, кстати сказать, почти по всем делам составляются нерегулярно и в ряде случаев необъективно. Наряду с этим Абакумов ввел в практику нарушение и других советских законов, а также проводил линию, в результате которой, особенно по делам, представляющим интерес для правительства, показания арестованных под силой принуждений записывались с недопустимыми обобщениями, нередко искажающими действительность… В заключение я позволю себе высказать свое мнение о том, что тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате и он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как министерство государственной безопасности.

Он опасен еще и тем, что внутри министерства на наиболее ключевые посты, и в частности в следственной части по особо важным делам, поставил «надежных» с его точки зрения людей, которые, получив карьеру из его рук, постепенно растеривают свою партийность, превращаются в подхалимов и угодливо выполняют все, что хочет тов. Абакумов».

Как видим, в письме содержался целый букет серьезных обвинений против министра государственной безопасности В.С.Абакумова. Одно из них состояло в том, что тот запретил Рюмину, который вел дело арестованного 18 ноября 1950 года бывшего консультанта Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) профессора-терапевта Я.Г.Этингера, расследовать террористическую деятельность последнего, признавшегося, что тот вредительским лечением способствовал в 1945 году смерти секретаря ЦК ВКП(б) А.С.Щербакова. Более того, Рюмин утверждал, что, получив это показание, Абакумов распорядился содержать подследственного в заведомо опасных для здоровья условиях, чем умышленно довел его до смерти — и тем самым «заглушил дело террориста Этингера, нанеся серьезный ущерб интересам государства».

1. Абакумов сознательно тормозил расследование дела о «еврейском националисте» враче Я.Г.Этингере, позволявшее, по словам Рюмина, получить сведения о вредительской деятельности врачей. Комиссия установила следующее: Этингер, врач, арестованный МГБ, «без какого-либо нажима» признал, что при лечении первого секретаря Московского горкома ВКП(б) А.С.Щербакова «имел террористические намерения». Комиссия подчеркнула преемственность этого дела с политическими процессами 30-х гг.; с обвинениями врачей Плетнева и Левина в злоумышлении против здоровья Куйбышева и Горького. Абакумов, по мнению комиссии, проявил здесь по крайней мере преступную халатность. Он считал эти показания надуманными, «заявил, что это дело заведет МГБ в дебри». Министра обвинили в том, что он приказал перевести Этингера в холодную тюремную камеру, что стало причиной смерти важного подследственного, наступившей 2 марта 1951 г. Но это было дело рук Рюмина.

С подачи, видимо, Суханова и Маленкова Рюмин обвинял Абакумова в непредставлении сведений о деле Этингера Сталину и некоторым членам ПБ (Интересно, откуда он это узнал? Это было секретными сведениями — С.М.), а также о ходе следствия по двум делам: попытке бегства в ФРГ генерального директора общества «Висмут».

2. Плохое следствие по делу террористической группы националистической молодежи еврейской национальности, раскрытой в Москве. Чрезвычайно опасным стало обвинение Абакумова, что он, зная об аресте участников «еврейской антисоветской молодежной организации», зная о их показаниях о «террористических планах против руководства партии и государства», не настоял о включении этих показаний в протоколы допроса. Но Рюмин не писал о проеврейской позиции Абакумова в своем письме от 2 июля 1951 г.

3. Рюмин писал, что в МГБ долго ведется следствие по делам, протоколы допросов оформляются «задним числом», грубо игнорируется постановление ЦК от 17 ноября, требующее в обязательном порядке протоколировать все допросы свидетелей. Вместо этого следователи делают черновые наброски, а потом уже составляют обобщающие протоколы, что облегчает фальсификацию дел. Вопреки закону протоколы допросов, по указанию Абакумова, не велись, делались только заметки, а потом полковник Шварцман, будто бы еврей по национальности, по этим заметкам писал протокол для отсылки в Политбюро на ознакомление. Причем преступные моменты в показаниях сглаживались. Если называть вещи своими именами, то это есть бардак в МГБ.

4. Рюмин в своем письме сообщил, что Абакумов требует при допросах собирать компрометирующие материалы, в том числе на организаторов работы по созданию ядерного оружия Бориса Ванникова и Авраамия Завенягина.

5. Абакумову поставили в вину и другие происшествия — бегство весной 1950 г. в американскую зону оккупации в Германии заместителя генерального директора акционерного общества «Висмут» Салиманова, связанного с советской ядерной программой. занимавшегося добычей урановой руды в ГДР.

КАК ПИСАЛОСЬ ПИСЬМО РЮМИНА?

Сейчас считается, что свое письмо Рюмин написал под диктовку помощника Маленкова Дмитрия Суханова. Дело будто бы было так. По словам Степакова, Абакумов посадил Рюмина на офицерскую гауптвахту. Рюмин позвонил в ЦК и его связали с Маленковым. Затем Рюмин был вызван к Д. Суханову, который будто бы помогал Рюмину писать донос на Абакумова.

По свидетельству сына Маленкова, опубликованного в 1991 г., Рюмин принес письмо Суханову и под его диктовку переписывал. Сын Маленкова вспоминал, что однажды отец сказал ему, что Рюмин пришел с письмом к Суханову. Письмо было отправлено Маленковым Поскрёбышеву. Затем будто бы Рюмин был вызван в Кремль для встречи, где он и написал окончательный вариант письма. Злые языки в МГБ сообщали, что из-за неполадок с чистописанием и содержанием беловую версию доноса пришлось переписывать одиннадцать раз. Процесс занял шесть часов, все это время Суханов по телефону снимал возникавшие вопросы со своим боссом. Я не верю, что Маленков рассказывал своему сыну такие гнусные детали своей работы. Свидетельствам очевидцев верить нельзя, особенно когда приводятся некие детали, основанные рассказах другого человека.

По свидетельству генерала Судоплатова, который в 1951 году возглавлял в МГБ особое «Бюро Љ 1» по диверсионной работе за границей, «Суханов, помощник Маленкова, весной 1951