не принимал. Отсутствующего Егорова в консилиуме заменил профессор А.М. Марков. Профессора В.Ф. Зеленин, В.Е.Незлин, Я.Э.Этингер и А.М. Марков проверили ЭКГ, снятые у Жданова в июле и августе, и не нашли четких признаков инфаркта.

На консилиуме 31 августа в Москве не обсуждался решающий фактор во всей истории лечения и смерти Жданова: какое же лечение было предписано больному? Ведь при более серьезном диагнозе врачи не придерживались существующей ж то время медицинской практики (которая потом не подтвердилась) и не установили строгий постельный режим на длительный период, да еще они позволяли Жданову прогуливаться в парке и ходить в кино.

ВЫВОЛОЧКА ТИМАШУК

Каким-то образом (я это разберу чуть позднее) об «эпистолярном» творчестве Тимашук узнал непосредственный шеф — начальник Лечебно-санитарного управления Кремля проф. Егоров.

Как установили Брент и Наумов, 4 сентября Егоров вызвал Тимашук «на ковер» в свой кабинет и в присутствии главврача Кремлевской больницы В.Я. Брайцева строго отчитал. Едва она переступила порог кабинета, как Егоров набросился на нее. Он спросил: «Почему вы пишете обо мне? Что я вам сделал плохого? Зачем вы жалуетесь? На каком основании вы пишете на меня документы? Я коммунист, и мне доверяют партия и правительство и министр здравоохранения, а потому ваш документ мне возвратили. Почему вы написали, что мы неправильно лечили Жданова? Почему вы не послали свое письмо мне? Если вы не согласны с нами, вы могли бы обратиться к Ефиму Ивановичу Смирнову… Мне верят, а вот вы, какая-то Тимашук, не верите мне и высокопоставленным консультантам с мировым именем. Идите и подумайте».

Егоров, который имел звание генерал-майор, бегал по кабинету и стучал кулаком по столу. Тимашук ответила, что она такого ничего не писала. Егоров удивился: «Как это ничего не писали. Вы написали о нас письмо, где утверждаете, что мы неправильно лечили т. Жданова. И это письмо было дано мне потому, что там больше верят мне, а не какой-то Тимашук верят, а вот вы, какая-то Тимашук, не верите мне и высокопоставленным консультантам с мировым именем. Идите и подумайте». Во время разговора Тимашук вела себя достаточно уверенно. Есть подтверждения ее замечательного спокойствия из других источников.

4 сентября 1948 г. Тимашук написала своему шефу по МГБ Суранову, где высказала обеспокоенность тем, что власти не отреагировали на ее письмо. Т.Н. Муранов был вышестоящим начальником для секретного сотрудника (сексота) Тимашук в МГБ. Своей запиской Тимашук поставила, как минимум, на грань увольнения Егорова, Виноградова, Василенко, Майорова и самого Власика.

6 сентября 1948 г. в Лечсанупре в кабинете Егорова было созвано экстренное совещание экспертов для обсуждения вопроса о правильности лечения Жданова. Заседание комиссии имело целью снова обсудить диагноз, сделать окончательные выводы о причине смерти Жданова и (внимание! — С. М.), — «…научить, как надо вести себя в подобных случаях». То есть начальник Лечсанупра имел в виду, что возможные и впредь медицинские ошибки? Присутствовали Егоров, Тимашук, лечащий врач Жданова Майоров Г.И., патанатом Федоров, проф. Василенко и акад. Виноградов. Оба последних были со Ждановым во время его болезни, приведшей к смерти.

Сначала Егоров попросил патолого-анатома, как высшую инстанцию, зачитать патанатомический диагноз. Этот диагноз включал термины «гипертония, обширный атеросклероз». Федоров заявил, что смерть Жданова произошла от паралича болезненно измененного сердца, что стало следствием острого атеросклероза (Странно! Острого атеросклероза не бывает — С.М.) коронарной артерии в сочетании с общим атеросклерозом. В результате сердечной недостаточности возникла острая атака эмфиземы. Нет сердечного приступа. Егоров заметил: «Что тут ещё можно сказать? Что можно заключить полное соответствие клинического и пат. анатомического диагноза».

Егоров поведал присутствующим о «жалобе» Тимашук, назвав ее «чужим, опасным человеком». Совещание, которое заклеймило жалобщицу как «чужого», «опасного» человека. Егоров на заседании снова рекомендовал Тимашук вспомнить, что она написала Власику. Публично открыв, что он знает о письме, Егоров раскрыл факт, что она была секретным сотрудником. Это нарушение инструкции МГБ. Но Тимашук не согласилась и продолжала настаивать на том, что сердечный приступ (имелся в виду инфаркт миокарда) был: «Мне об этом сказала ЭКГ, не я писала об этом, об этом мне написало сердце».

На совещании Виноградов поставил ультиматум министру здравоохранения: «Или я работаю в кремлевской больнице, или она». В защиту доктора Виноградова следует сказать: задним числом он признал свою тогдашнюю вину.

7 сентября 1948 г. по приказу начальника Лечсанупра П. И. Егорова Тимашук перевели с поста заведующей отделения (кабинета) ЭКГ Кремлевской больницы во второстепенный филиал поликлиники, 2-ю поликлинику Кремлевки — на улицу 25 Октября, где лечились государственные деятели рангом пониже. Там и зарплата была пониже.

Сотрудник МГБ Масленников показал, что его и других интерес к Тимашук не был проявлен уже не в первый раз (это было летом 1951 г. после ареста Карпай) — где-то в районе осени 1948 г. стенограмма заседания от 6 сентября была тайно изъята отделом.

Итак, сигнал Тимашук остался для всех без последствий, кроме самой Тимашук. Ее выгнали — с позором, понижением в должности и уменьшением оклада. А это достаточно большая разница в зарплате. И вплоть до 1952 года Тимашук работала не в самой Кремлевской больнице, а в филиале. Явное понижение с фактическим отстранением от лечения самых высокопоставленных лиц. Без санкции Сталина или кого-то другого из лидеров СССР, по крайней мере, уверенности, что он не будет гневаться, такое было бы невозможно. Может ей доплачивали из фондов МГБ? Потом все документы уничтожили. Если так, то когда? Может, кто-то ее зарезервировал или это просто обычное головотяпство.

Какие же выводы можно сделать из данной информации? 1. Егоров знал, что Тимашук его обвинила в неправильном лечении. 2. Егоров решился устроить разнос Тимашук. Значит, чувствовал свою вину и одновременно видел за своей спиной поддержку. Или же он шел ва-банк, так как иначе донос Тимашук мог привести к его отставке.

Как он узнал? Варианты такие. 1. У него был другой источник информации. Но это маловероятно. 2. Белов дал ему быстро прочитать. Но Власика не было на Валдае. 3. Он не читал письмо, а был информирован в общих чертах Власиком. Последнее предположение наиболее вероятно.

А НЕ ОТРАВЛЕНИЕ ЛИ ЭТО?

Здесь я прерву своё повествование, оставлю на минуту нашу героиню и вернусь к смерти Жданова. Смерть Жданова остается загадкой по сей день. Например, по сей день неизвестно, был ли у Жданова свежий инфаркт или нет. Следует также признать, что причины фальсификации диагноза и странности вскрытия тела Жданова остаются неясными и до настоящего времени. Клиническая картина была смазана, электрокардиограмма