– Ах! – воскликнула мать Сары. – Моя дочь застудится от ночного воздуха в таком-то ослабленном состоянии!

– Ваша дочь упадет в обморок, когда ей нечем станет дышать в такой душной комнате, где столько народу.

Женщина постарше хотела и дальше возражать, но Энн ее остановила.

– Я пришла помочь, мистрис Проссер. Позвольте мне это сделать.

Как ни старалась старая Мэри, роды свелись лишь к часам боли, потуг и крови, а ребенок так и не появился. Сара лежала, широко распахнув глаза, сжимала руку матери, и на ее вспотевшем лице мешались усталость и страх. Сестра Сары бестолково промокала ее лоб влажной тряпкой.

Мэри отвела Энн в угол и стала тихо с ней говорить, временами вынужденно повышая голос из-за жалобных криков Сары.

– Благослови тебя Бог, что пришла так скоро, Энн. Все идет скверно. Бедное дитя уже выдохлось, а признаков того, что младенец выходит, нет.

Энн кивала, склонившись к старухе. Бесс подумала, что Мэри и сама, похоже, валится с ног. Что, по ее мнению, могла сделать для бедной девушки Энн – кроме того, что уже сотворила Мэри? Бесс следила за тем, как две женщины еще пару мгновений совещались, а потом ее мать подошла к кровати и положила руки на живот Сары.

– Тише, дитя, не бойся.

– Ох, миссис Хоксмит! – Сара ухватилась за Энн липкой рукой. – Младенец точно умрет, и я с ним!

– Нет, нет. Все так, как сказала Мэри. Твой младенец неловко лежит, вот и все. Надо его развернуть, чтобы он нашел дорогу наружу.

Она едва договорила, когда по телу Сары прошла мощная судорога. Девушка издала крик, сорвавшийся на визг, а потом перешедший в душераздирающий стон. Энн снова положила руки на живот Сары, бережно, но твердо пытаясь направить младенца, чтобы тот поменял положение. На мгновение показалось, что у нее может получиться, но потом, когда ребенок вроде бы уже был готов появиться на свет, он снова развернулся не туда. Энн не оставляла надежд. Трижды она почти справилась, но всякий раз младенец в последнюю минуту выворачивался. Энн выпрямилась, когда Сару настигла новая схватка. Бесс изумленно смотрела, как все ее тело вздымается, словно в него вселилась невидимая сила. Сила, которая должна была помочь нерожденному ребенку появиться на свет, но вместо этого, похоже, лишь приближала его смерть.

Энн тихо обратилась к Мэри:

– Ты пробовала развернуть его изнутри?

– Пробовала, – кивнула Мэри, – но она такая худышка. Мои скрюченные руки не пролезают.

Обе женщины взглянули на изогнутые подагрические пальцы Мэри, потом на руки Энн – ровные, но широкие. Тогда мать повернулась к Бесс.

– Покажи руки.

– Что?!

– Быстрее, Бесс, покажи.

Девушка сделала, как велела мать. Энн и Мэри пристально осмотрели ее руки. Потом переглянулись и посмотрели ей прямо в глаза. Энн подняла ее руки и, сжав их, заговорила:

– Бесс, слушай меня. Делай, что скажу, точь-в-точь, ни больше ни меньше. Двигайся бережно, но твердо.

– Ты что, хочешь… но я же не могу, мама, я не смогу!

– Ты должна! Только у тебя получится. Если не возьмешься, и мать, и дитя умрут нынче ночью. Ты меня слышишь?

Бесс открыла рот, собираясь и дальше спорить, но не смогла найти слов. Она принимала телят, помогая отцу, который давно оценил пользу от ее маленьких ручек. Была вместе с ним, когда ягнились овцы. Она даже сидела в комнате, когда родилась Маргарет, хотя мало что помнила, кроме решительного лица матери. Сейчас она видела на нем то же сосредоточенное выражение и понимала, что не в ее власти его изменить. Она ни о чем не успела подумать, когда мать велела принести таз горячей воды и вымыть руки. Энн вытерла их чистым полотном, потом натерла лавандовым маслом. Все это время мистрис Проссер и присутствовавшие женщины брезгливо смотрели на непривычные ухищрения. Энн подвела Бесс к кровати, потом встала сбоку от Сары и снова положила руки на ее живот. Кивнула дочери.

Бесс взглянула на распростертую перед ней молодую женщину. Ее грудь вздымалась от родовых потуг и боли. Щеки залила тревожная бледность. Она умоляюще смотрела на Бесс. Девушка склонилась вперед и медленно ввела пальцы правой руки внутрь Сары.

– Что чувствуешь, Бесс? – спросила Энн.

– Не пойму… это не голова, не руки-ноги. – Она взглянула на мать, сдвинув брови, пытаясь представить, как мог улечься ребенок в материнской утробе. – По-моему… да, я чувствую спинку младенца, а вот его плечо.

Старая Мэри тихо выругалась.

– Как я и боялась, лежит наискось.

Мистрис Проссер заплакала.

Энн не сводила глаз с Бесс.

– Найди верхний край плеча. Перебери пальцами поверх кости. Я тебе помогу снаружи, а ты должна развернуть младенца, чтобы его голова смотрела вниз.

– Места нет. Не могу ухватиться…

– Должна!

Бесс шарила кончиками пальцев, пробираясь к основанию шеи нерожденного ребенка, а потом поверх его крохотного плечика. Потянула, сперва легко, потом с усилием.

– Не идет.

Старая Мэри шагнула вперед, чтобы шепнуть Энн на ухо, но ее слова услышали все.

– У меня с собой крючья.

– Нет! – Энн была непреклонна. – До тех пор пока младенец жив, нет.

Она снова повернулась к Бесс.

– Попытайся еще, – сказала она.

Бесс делала что велели, но боялась, что ее усилия ни к чему не приведут. Скользкий младенец, казалось, накрепко застрял в этом немыслимом положении. У Бесс перед глазами встала жуткая картина. Она с пугающей ясностью вспомнила, как у отца не получилось принять особенно крупного теленка. Пробившись много часов, он сдался и послал Бесс в сыроварню за проволокой для резки сыра. Проволокой, медленными и решительными движениями, он разрезал теленка на куски, чтобы вынуть его и спасти корову. Никто не мог бы сказать, был ли тот уже мертв, когда отец принялся его резать. Бесс и сейчас видела жалкие ножки с копытцами, лежащие в кровавом месиве возле матери теленка. Сама корова умерла на следующий день. Бесс моргнула, чтобы прогнать видение. Надо сохранять спокойствие. Надо проявить упорство. Если она отступит, Саре это будет стоить жизни. Бесс удвоила усилия, запретив себе думать о том, что может навредить младенцу: тот должен выйти. Наконец она почувствовала, что он слегка изменил положение. Энн это тоже заметила.

– Не давай ему вывернуться обратно, – сказала она.

Бесс подвинула плечо младенца в сторону и ощутила, как его голова пошла вниз, к родовым путям. В этот миг тело Сары изогнулось от мощной схватки. Она уже слишком ослабела, чтобы кричать, и вместо этого издала жутковатый вой.

Старая Мэри шагнула ближе.

– Ступай вниз, детка! Не подведи. Тужься!

Последним, чудовищным усилием, взяв силы в том неведомом, что таится внутри каждой матери, роженица закричала и стала тужиться.