слышал истории о том, как некоторые люди самостоятельно принимали вапориум из промышленных установок, но получали лишь сильнейшее отравление.

Тем временем внизу синяя дымка словно сжимается до острых нитей, которые опутывают тело свихнувшегося синкера, а дальнейшее зрелище я запомню до конца своей жизни, наверное. Нити кажутся нематериальными, раз не опутывают, а просто проходят сквозь тело оппонента, но места проникновения на самом деле оказываются местами разрезов, после чего человеческое тело буквально разваливается на куски, будто после работы мясника. И каково же мое удивление, когда я даже угадал прозвище этого синкера.

— Этого называют Мясником, — произносит отец Григорий. — Его нити могут легко разрезать почти что угодно. Не советую переходить ему дорогу.

К сожалению, отсюда не получается толком рассмотреть лицо Мясника, который просто разворачивается и уходит, доверив остальное служащим центра с огнетушителями в руках. Они споро принимаются тушить пожар и убирать тела.

— Капец, — это мой единственный комментарий на увиденное.

— И не говори. В подготовительном центре постоянно происходят происшествия от крупных до совсем мелких. Но вот в подземельях законы и правила вообще не имеют силы. Запомни это.

— Надо полагать, что под землю сотрудничающие с администрацией синкеры не ходят?

— Обычно нет. Там и без них смертельно опасно, ведь приходится встречаться с монстрами, и это чаще всего хуже. И сразу отвечу, что тебе не стоит рассчитывать на приглашение от центра. Как производится отбор, мне неизвестно, но чаще всего на эту должность приглашают граждан Атланты с сильными способностями и желанием приносить боль другим синкерам.

— А в чем смысл? — я направляюсь за отцом Григорием в столовую. — Не думаю, что таким синкерам смогут продлить срок жизни.

— Срок жизни, конечно, продлить не смогут, но зато они избавляются от рисков подземелья и освобождаются от другой неприятной работы. Государство снабжает их лучшим оружием и ресурсами для выполнения обязанностей. К тому же они вкусно едят и имеют доступ к почти любым развлечениям гражданского мира. Плюс, у них запредельный статус.

— Кстати, а что такое статус здесь? Какая-то система рангов? Слышал такое про синкеров в Евразийском Союзе.

— Именно так. Эту систему придумали здесь, а уже потом другие страны переняли её. Добровольно синкером никто не хочет становиться, но даже если принудить силой, наплевав на свободу личности, нельзя гарантировать, что в подземельях синкеры будут выполнять приказы. Понимаешь это?

— Да. Становление синкером — это уже самое страшное, что может случиться, ведь это смертный приговор, просто растянутый во времени. В такой ситуации может быть трудно заставить работать людей, у которых отняли прежнюю жизнь и будущее.

— Ты схватываешь на лету, — кивает куратор. — И именно по этой причине были придуманы способы давления на синкеров. Здесь всё — это волчья стая. Здесь не действуют многие законы Атланты, например, за убийство или кражу никакого явного наказания не последует. Просто потому, что нельзя наказать еще сильнее, не в тюрьму же отправлять. Такие порядки порождают конкуренцию, а также иерархию среди синкеров. Те, кто наверху стаи, могут делать что угодно с теми, кто внизу. В разумных пределах, разумеется, если начнешь убивать всех подряд, к тебе придет Мясник и ему подобные с наивысшим статусом.

— Не совсем все же понимаю, какие границы дозволенного и что именно дает статус.

— Статус — это сила, власть, ресурсы, влияние. За работу синкером ты получаешь оценки, который влияют на твой статус. Статус позволяет тебе посещать магазины оружия, экипировки и артефактов. Последнее — это вещи, которые находят в подземельях. Они часто обладают особыми силами. Статус позволяет посещать медблоки и получать медицинскую помощь и обезболивающие препараты. Блокаторы боли здесь почти что наркотик. Со статусом ты можешь получать вкусную и свежую еду, а не просто пищевую массу без вкуса и витаминов. Но самое главное — статус таким образом косвенно влияет на твою силу, и путем насилия ты можешь заставлять делать что-то других или отбирать блага жизни.

— Капец, — повторяю я.

— Не переживай сильно об этом, — советует собеседник, толкая дверь столовой. — Тебе еще нужно стать синкером, чтобы покинуть этот корпус для новичков. Другие синкеры, кроме кураторов, не могут сюда заходить, поэтому это самое безопасное место во всем центре. На верхних этажах здания находятся административные офисы.

— А когда выпнут отсюда, то что делать?

— Если всё будет окей, как говорят здесь, то я могу взять тебя к себе в отряд, но будет зависеть от того, что за возможности тебе откроются. Это жестокое и темное место, где объединение в команды жизненно необходимо.

Мы уже садимся за один из столов, и я с отвращением на лице мешаю ложкой какую-то пищевую массу, которая вообще не похожа на обычную еду. На вкус похожа на перемешанную кашу с маслом, но никакого ярко выраженного вкуса нет. Чай в стакане тоже примерно такой же.

— Значит, за менторство вы тоже получаете какие-то бонусы, влияющие на статус?

— Именно так, — отец Григорий даже не пытается этого скрывать. — Синкеры гибнут постоянно, а для выполнения заданий под землей нужны люди, которым можно доверять. Если задания не выполнять или делать это некачественно, твой статус понизят. Пока не сильно на этот счет переживай, у тебя сегодня-завтра еще будут занятия, как и каждый день на протяжении недели. Если к концу недели ты еще будешь жив, значит, сможешь влиться в ряды синкеров. Почему не ешь?

Признаться, кусок в горло не лезет, особенно после разговоров о том, что тут придется выживать не только в подземельях, но еще во время отдыха между миссиями. Самая важная ценность в истории человечества на мой взгляд — это свобода. Ни любовь, ни трудолюбие, ни справедливость или знания. Ничто из этого, даже сама жизнь, не может сравниться со свободой. С возможностью самому выбирать, куда идти и что делать, ничто рядом не стоит. И уж лучше умереть молодым, чем провести в рабстве десятки лет. Но умереть молодым и в рабстве… Это хуже всего.

— Как долго вы синкер, отец? — решаю сменить тему.

— Семь месяцев. Считаюсь уже опытным проходцем.

— Значит, вы уже очень близки к проблемам из-за вапориума?

— С каждым днем всё ближе, да. Но пока что чувствую себя хорошо, слава тебе, Господи. Я не знаю, какой срок отмерен лично мне, но я человек верующий и в этом моя сила. Я знаю, что когда настанет роковой час, я закончу земные мытарства и начну небесные, после чего Бог примет душу мою. И там я надеюсь обрести покой, поэтому стараюсь жить по заповедям. С вечной жизнью в раю никакая земная