перешли на гостя, самоуверенно развалившегося в кресле возле цори Поляди. Кто-то смотрел на него восторженно и влюбленно, кто-то испуганно, я же потупила взор и бессмысленно теребила платочек в руках. И как бы мне ни хотелось разглядеть этого дьявола получше, но выходить из роли ради любопытства… ну уж нет!

Однако я кожей чувствовала его интерес ко мне и… раздражение фрейлины. Ее прихоть по ней же и проехалась обратно, только виноват в этом должен быть определённо кто-то другой. Например, я.

10 Неприятный инцидент

В одной комнате, где и без того было душно, находиться под пристальным вниманием этого мужчины было невыносимо. И да, мне было страшно, но страх я, по крайней мере, могла не скрывать, — нормальное чувство для провинциалочки. Благо, что пытки продолжились недолго. Вскоре все та же Прессита доложила госпоже, что подошло время празднества, и гостьи могут уже уходить, а фрейлине нужно еще приготовиться к балу и переодеться. Марина, к этому времени уставшая от посетителей, с радостью всех отпустила, и мы также парами стали выходить из ее покоев.

Тётушка Нинель мягко обняла меня за локоток и степенно прошагала к двери, даже не оглянувшись на хозяйку. Это было по крайней мере неприлично, но тем самым она встала на защиту своей родственницы и показала свое возмущение произошедшим. В этой сухонькой старушке чувствовались и стать, и сила духа, меня это невероятно растрогало и покорило.

Мы дошли уже до парадной лестницы и должны были спуститься в большую гостиную, где подавали напитки и легкие закуски. Оттуда же был вход в большой танцевальный зал, где через час должен был начаться благотворительный аукцион и затем бал. Я подала тетушке локоть, чтобы ей удобнее было спускаться, она взялась одной рукой за меня, второй за подол длинного платья, и тут же воскликнула:

— Нет, эта напомаженная выскочка совершенно вывела меня из себя! Милая, я кажется оставила там свою сумочку, прямо на софе. А там и очки, и мое лекарство! Как же быть?

— Давайте вернемся, у нас еще есть время! — предложила я.

— Мне кажется, это будет слишком подозрительно. Да и понимаешь, я так эксцентрично продемонстрировала ей свою точку зрения…

— Я поняла, тетушка. В таком случае мы дойдем до комнаты фрейлины, а постучусь я сама. Там есть служанка, она поможет вынести ваши вещи.

— Да, давай так и поступим, Рози. Прости, дорогая моя, но я была так взволнована.

— Понимаю, и совсем не сержусь, — улыбнулась я. Что до меня, так мне все равно после всего, что произошло в покоях фрейлины, отсидеться тихо не получится.

Пришлось подождать еще несколько минут, и когда коридор опустел настолько, что стало возможным без помех вернуться в покои цори Поляди, мы с тетушкой, держась за руки, степенно пошли обратно.

Но когда дошли до огромной, стремящейся к потолку резной двери, неуверенно переглянулись и остановились.

Я тихонько постучалась. На стук никто не отозвался. Возможно, Прессита уже занималась прической госпожи? Тетушка Нинель стала усиленно обмахиваться веером, настолько она была смущена возникшей ситуацией и расстроена.

— Думаю, что ненамного испорчу о себе мнение, если постучу чуть громче, а потом зайду сама. Ну в самом деле, мы только что отсюда вышли! — выпалила я и, пока Нинель не успела отговорить меня, напомнив о приличиях, совершила задуманное.

Три громких предупредительных и поворот ручки влево. Дверь легко отворилась, а я проскользнула внутрь и замерла. Как же я ошибалась на счет того, что на балу смогу затеряться в толпе, чтобы не навлечь на себя гнев фрейлины. Потому как только что мне посчастливилось вляпаться в еще большую передрягу… На коленях Максимилиана Горьера сидела цори Поляди и буквально прижимала его лицо к своему наиглубокому декольте.

На миг, совсем на короткий, промелькнула досада на слабохарактерность мужчины. Эх, что делать-то? Уходить или спасать мужика, пока его не удушили?

Пока я раздумывала, а голубки, сидящие в обнимку в кресле, даже не подозревали, что я за ними наблюдаю, пришло мое спасение в лице Пресситы. Горничная широко распахнула дверь, даже немного меня ударив, но я отскочила и одновременно в комнату вошла она, громко уведомляя о своем появлении:

— Госпожа, у нас так мало времени!

Голубки встрепенулись и уставились на нас. Цори раздраженно, йор, как мне показалось, с облегчением.

— Тут одна из гостий оставила сумочку. Я верну? — Прессита, сгрузившая огромную коробку с какими-то косметическими принадлежностями на пустую ближайшую к выходу софу, осмотрелась, взяла сумочку Нинель и, помахав ею для цори Поляди, вернулась ко мне: — Вот, пожалуйста. Будьте внимательны в следующий раз! — заносчиво выдала служанка и вытолкала меня за дверь, даже не дав вставить слово или просто поблагодарить.

Я вышла в коридор, а Нинель, радостно вцепившись в свою сумочку, ощупала ее на наличие дорогих ей вещей и только потом спросила:

— Все в порядке, милая? На тебе лица нет!

— Да, пожалуй, в порядке, — успокоила старушку, ничего не став объяснять. Сплетни распускать никогда не имела привычки, а ощущение, что я прикоснулась к чему-то неприятному, было только моим, но настроение упало дальше некуда.

— Ну что же, пойдём вниз. Думаю, еще успеем выпить по бокалу чего-нибудь освежающего. Я уморилась от духоты у этой фрейлины.

Тетушка что-то говорила еще, а я вдруг с сожалением поняла, что сегодня нахожусь в этом дворце, возможно, в последний раз.

11 Последний вечер в замке

Еще час ничего незначащих светских бесед, какофония из женских стойких духов, украшений и ярких нарядов. Мне стало невыносимо дурно и я, отпросившись у тетушки, вышла на ближайший балкон. Вечер уже вступил в свои права и сад, густой, более похожий на лес, потемнел, а пруд окрасился легким багрянцем. Я была в этом саду так редко, что даже не запомнила его тропинок. А к открытому со всех сторон водоему мне тем более было запрещено подходить. Чем был это дворец для меня все эти годы: убежищем, домом или тюрьмой? И Мэйсир, хоть и был безгранично добр, но именно через него я получала редкие послания от начальства, как и слушалась именно его приказов.

И здесь, зализывая свои раны, пеняла на то, что завтрашний день будет похож на вчерашний, а теперь передо мной снова бездна пугающей неизвестности.

Ножка бокала хрустнула под моими пальцами и я, порезавшись о стекло, выронила бокал. Он со звоном упал и разбился о каменную кладь, забрызгав подол липкими каплями напитка.

— На счастье! — брякнула я сама