litbaza книги онлайнДетективыДело Нины С. - Мария Нуровская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 57
Перейти на страницу:

Мы вернулись домой замерзшие, но в хорошем настроении. Мирек нарубил дров для камина, а я приготовила ужин. Нашлась и бутылка красного вина. И, наполнив им бокалы, мы подняли тост за нашу совместную счастливую жизнь.

Наша жизнь и могла бы быть такой. Могла бы… Но в начале декабря Мирек подхватил инфекцию, что нас никак не насторожило: когда работаешь с детьми, то ты постоянно подвержен контакту с вирусами. Только вот эта инфекция не поддавалась лечению. Мой муж слабел на глазах, анализ крови подтвердил самое худшее: лейкемия.

Я вышла из дому, чтобы не показывать своего отчаяния. Ходила по улицам Подковы и грозила Господу Богу, богохульствовала, осыпала Его самыми последными ругательствами, а в конце заявила, что Его вообще нет, что я в Него не верю. Я опухла от слез. Не желая в таком состоянии возвращаться домой, я забрела к воротам нашей брвиновской виллы. Мамы не было, мне открыла домработница, пани Сима, которая была родом откуда-то из-под Гайнувки и говорила с сильным восточным акцентом. Я любила ее, потому что, несмотря на то что она была простой деревенской женщиной, в ней было много деликатности. Она ни о чем не стала спрашивать, но через какое-то

время постучала в мою прежнюю комнату на втором этаже, где я спряталась от всего мира, с кружкой горячего куриного бульона.

«Я добавила желток, – сказала она, – для поддержания сил. Потому что моей голубушке потребуется теперь их много».

– Да, конечно, с того момента, как Ежи Баран нас обманул, я постоянно была на связи с сестрой. В августе две тысячи седьмого года она приехала из Лондона и остановилась у меня в Подкове Лесной. Сказала, что мы должны обдумать план действий. Что следует действовать в двух направлениях. Одно – это вытащить маму из этого состояния, а второе – вернуть обратно дом.

«Иначе говоря, у нас очень дерзновенные задачи, – сказала я с некоторой ноткой ехидства. – Только за несколько дней их не решить, пожалуй».

«Я приехала на целый месяц», – ответила она.

(магнитофонная запись)

После того как не стало Мирека, родные меня утешали, что все в жизни имеет свое начало и конец, боль от утраты близкого человека тоже. Но ни мама, ни Лилька не знали меня так хорошо, как я знала саму себя. Я понимала, что эта боль никогда не уйдет и будет сопровождать меня уже всегда. Я даже не хотела, чтобы осуществилось их пророчество. Мои страдания были единственным звеном, соединяющим меня

с жизнью, которая, благодаря этому, не становилась прошлым, а пульсировала во мне: каждое событие, каждый разговор с Миреком… Поэтому, несмотря на мамино предложение переехать к ней, я осталась в нашем деревянном домике – в его стенах прошли наши счастливые минуты. Это придавало мне сил. Моя жизнь уже не была бессмысленной, потому что я познала благодать любви. Так как-то сказала мама: любовь – это благодать, и не каждому она дана. Я жалела только об одном – что не успела родить ребенка. Мы с Миреком считали, что у нас впереди очень много времени, однако оно оказалось строго регламентированным.

После смерти Мирека я провела несколько месяцев в Лондоне, у Лильки и Пётрека. Он стал уже настоящим лондонцем. Помнил время отправления всех автобусов из их района в центр, а также поездов метро, не нужно было иметь под рукой расписание, достаточно было спросить Петра. Маленький гений. Хотя он уже не был таким маленьким, перерос на голову нас обеих и продолжал расти. По-видимому, пошел в своего отца. А что касается нашего отца, то произошла одна очень странная встреча. Не знаю, была ли это случайность или Лилька приложила к этому руку, чтобы отвлечь меня от произошедшей трагедии… Словом, он нашелся спустя много лет.

«Его зовут теперь Якуб Голдбаум», – сказала сестра.

«А как его звали прежде?»

«Познаньский… Понимаешь, ополяченные евреи часто брали фамилии, образованные от названий городов: Познаньский – от Познани, Варшавский – от Варшавы, Краковский – от Кракова. Но наш отец, к сожалению, располячился, теперь он ортодоксальный еврей. Постарайся к этому привыкнуть».

«И в чем выражается эта его ортодоксальность?» – спросила я удивленно.

«Главным образом в одежде: черный лапсердак, черная шляпа с полями и пейсы».

«А ты с ним говорила?»

«Перекинулись несколькими словами, мой банк перевел в фонд, где он работает, солидную сумму. Но по-польски он не хотел говорить».

«Так, может быть, это не наш отец?» – усомнилась я.

«Как это не наш? Он наш отец, только переметнувшийся. Живет совершенно в другом мире, чем мы».

«Так зачем нам этот мир разрушать?»

«Потому что, благодаря ему, мы живем в этом мире».

Это был аргумент. Лилька взяла несколько дней отгула, и мы полетели в Иерусалим. Но встреча с нашим отцом была, пожалуй, неудачной. Мы сидели в сквере под парусиновым зонтом, и через некоторое время к нам подошел мужчина, одетый так, как раньше описывала Лилька; у него была длинная черная борода, посеребренная нитями седины. Единственное, что мне показалось знакомым в его лице, это немного раскосые – японские – глаза. Они с Лилькой

говорили по-английски, и я почти ничего не понимала. Потом она сказала по-польски:

«Это моя сестра Габриэла, она прилетела из Варшавы».

Он лишь кивнул.

«Вам что-нибудь говорит такое имя, как Нина С.?» – спросила Лилька.

Ничего, никакой реакции. Вскоре наш вновь обретенный отец попрощался и ушел.

«Зачем ты меня сюда привезла?» – спросила я почти враждебно.

«Наша встреча могла бы быть более удачной, если бы не его чрезмерная религиозность», – ответила Лилька спокойно, но я видела, что она чувствует себя неловко.

А мне в голову пришла мысль, что если здесь наш отец, то где-то должна быть и наша бабушка. Но мы ее не нашли, зато осмотрели этот мистический город – город трех религий.

Узкие улочки и переулки Виа Долороза , храм Гроба Господня, мечеть Скалы, золотой купол которой парит над всем городом. Перед этой мечетью на бортике фонтана сидел старый араб и мочил в воде ноги… Мы дошли до Стены Плача, вознесенной из огромных глыб светлых камней, остатков прежнего храма; из расселин торчали сложенные или скатанные трубочкой записки с просьбами.

Стоя в сторонке, мы наблюдали за молящимися евреями. В черных лапсердаках и черных шляпах, они выглядели как властители этой стены, имеющие на нее исключительные права, в то время как где-то сбоку группка женщин робко возносила свои молитвы.

Лилька, должно быть, восприняла происходившее так же, как я, потому что вдруг сказала:

«Сама видишь, что нам приходится защищаться».

Ее душа феминистки восстала против увиденного.

Но самое сильное впечатление на нас обеих произвело посещение Яд ва-Шем и особенно Детского мемориала. Всем собравшимся было велено взяться за руки, но как-то так получилось, что мы с сестрой потерялись в толпе, поэтому я держала за руки незнакомых мне людей. Мы вошли в полную темноту, которую, однако, то и дело пронзали вспышки света. Мне казалось, что я иду по уступу скалы, висящему где-то во Вселенной, и что сверху мерцают звезды… и каждый следующий шаг может привести к падению вниз головой. Я судорожно сжимала чьи-то ладони. Во тьме я слышала монотонный голос, перечисляющий имена, фамилии, возраст, дату и место смерти еврейских детей, погибших во время холокоста. Внезапно у меня возникло ощущение, что через минуту я услышу свои имя и фамилию, дату рождения и смерти… Мне ужасно захотелось, чтобы Лилька была рядом, но мы встретились, толь-

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 57
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?