промышленности и средств производства, в сохранение частной собственности и в демократическое правительство.

Бер Борохов, еврей украинского происхождения, создал чисто марксистское течение социалистического сионизма. Исходя из диалектического материализма, он утверждал, что евреи в диаспоре живут неправильно. Социальная структура диаспоры напоминала «перевернутую пирамиду». Подавляющее большинство евреев Восточной Европы были купцами и торговцами из низшего среднего класса, а пролетариев почти не было. Лишь в Палестине эту пирамиду можно было поставить на основание. Он предлагал создать общий арабско-еврейский рабочий класс, который стал бы большинством. Это большинство обязательно вступило бы в классовую борьбу как с еврейской буржуазией, так и с феодальными арабскими землевладельцами. Классовая война неизбежно должна привести к социалистической революции и принести истинную свободу в Палестине как евреям, так и арабам. В те годы такая смесь марксизма и сионизма приобрела множество сторонников среди палестинских евреев. Однако ей активно противостояли другие, немарксистские, социалистические и рабочие сионистские движения.

Партия общих сионистов Вейцмана была основной движущей силой в диаспоре, но в Палестине бόльшую популярность приобрели левые движения. Они создавали различные институты – от кибуцев до мошавов, от профсоюза Гистадрут до общинной системы здравоохранения, от структуры распределения товаров до школ. Им даже удалось создать социалистическую судебную систему. Несмотря на то что эмиграция евреев из среднего класса угрожала доминирующему положению марксистского, социалистического и рабочего сионизма, в период между мировыми войнами левые политики оставались у власти.

Однако в 1920–1930-х годах в сионистском движении в диаспоре возникла новая сила, которая угрожала как общим, так и левым сионистам. Это правое движение назвали ревизионистским сионизмом. Оно было неразрывно связано с фигурой основателя – В. Е. Жаботинского. Во многом он был полной противоположностью всем предыдущим лидерам сионизма начиная с Герцля. Жаботинский родился в Российской империи. Он вырос в обрусевшей семье из верхушки среднего класса. В семье Жаботинского еврейское влияние почти не чувствовалось. Члены его семьи почти не общались с евреями и не замечали борьбы между иудаизмом и современными веяниями. После того как Жаботинскому не удалось стать российским писателем, он обратился к еврейскому национализму и стал тяготеть ко все более активному политическому, а не культурному сионизму.

Первым его большим достижением в рядах сионистов стало создание еврейских воинских соединений, известных как Еврейский легион. Они сражались в рядах британских войск в Первой мировой войне, а затем отправились в Палестину. Там Жаботинский стал основным создателем «Хаганы» – полузаконных отрядов Партии труда Палестины. За это британские власти арестовали его и посадили в тюрьму. Так он стал знаменит. Его имя стало нарицательным как в ишуве, так и в сионистских кругах в диаспоре. После освобождения Жаботинский вернулся в Восточную Европу. Не имея возможности заниматься сионизмом на родине, которая стала Советским Союзом, он создал штаб-квартиру в Варшаве. Жаботинский путешествовал по странам, где жили евреи. Его правый сионизм становился все популярнее.

Сначала он боролся с созданием Трансиордании. Жаботинский осуждал эту идею, считая ее подлой противозаконной уловкой, которую Англия провернула в нарушение Декларации Бальфура и Мандата. Молчаливое согласие Вейцмана и других сионистов с этим «первым разделением Палестины» он считал предательством. Лозунг «на обоих берегах Иордана» объединил его сторонников, в то время как Жаботинский то входил, то выходил из Всемирной сионистской организации. В конце концов он полностью отошел от нее, стремясь вернуться к политическому сионизму Герцля.

Однако с точки зрения экономики и общества Жаботинский на самом деле ушел дальше от идей Герцля, чем сионисты-социалисты. Он смешал антисоциалистический этатизм и все усиливающийся правый национализм по образу и подобию восточноевропейских протофашистских партий, которые поднимали голову в Восточной и Западной Европе в 1920–1930-е годы. Лидер рабочего сионизма Давид Бен-Гурион даже называл его «Владимиром Гитлером». Но он так и не стал абсолютным фашистом. Юные последователи набиравшего популярность движения Жаботинского одевались в черные рубашки, популярные среди правых движений того времени. Они повторяли его слова: «Все, что нужно еврею, – это обучиться ивриту и знать, как стрелять». Жаботинский утверждал, что евреи Восточной Европы должны отказаться от своих традиционных местечковых привычек. Им следовало перестать трястись от страха при мысли о Божьем гневе (Бога Жаботинский демонстративно отрицал) или о раздражении неевреев (чьему поведению он призывал подражать). Вместо этого Жаботинский предлагал евреям принять так называемый хадар – аристократическую гордость: спокойное, безэмоциональное, стойкое чувство достоинства. Им следовало гордиться своей манерой держать себя, миссией и национальной этикой. Исходя из этого, наибольшее значение имело его резкое неприятие любых территориальных или политических уступок арабам в Палестине. По его мнению, у арабов было на Ближнем Востоке много других государств, которые они могли назвать своими, в то время как евреи изо всех сил пытались добиться своего единственного. Жаботинский отрицал существование палестинской нации и законность ее призыва к «самоэмансипации». Он верил в это до самой смерти в 1940 году. По сей день множество его последователей в правых сионистских кругах поддерживают эти идеи.

Однако в 1930-х годах, когда экономическое и политическое положение евреев в Восточной и Центральной Европе ухудшилось из-за растущего антисемитизма и прихода к власти в Германии нацистов, правый национализм Жаботинского становился все более популярен среди еврейской молодежи в Польше и Прибалтике. В самой Палестине ревизионистский сионизм имел гораздо меньше последователей. В основном его поддерживала сравнительно небольшая часть населения – средний и низший средний классы в главных городах.

В то время всем течениям сионизма пришлось столкнуться с гораздо более серьезными угрозами в своем «национальном очаге». Во-первых, палестинцы все жестче сопротивлялись сионистам, что привело к всеобщей забастовке в 1936 году. Партизанская война против ишува продолжалась. Что еще важнее, Англия изменила свою политику по отношению к Палестине. В «Белой книге» Великобритания практически полностью отказалась от обещания Декларации Бальфура даровать евреям землю. Англия перешла к поддержке арабского палестинского населения и арабских стран, которые могли бы удовлетворить потребность Британской империи в нефти. В итоге англичане допустили по-настоящему радикальное решение «проблемы Палестины» – окончание Мандата и разделение страны на Еврейское и Арабское государства.

Бо́льшая часть сионистов с неохотой приняла это предложение, выдвинутое так называемой комиссией Пиля в 1936 году. Теперь движение возглавляли Вейцман и Бен-Гурион, председатель Еврейского агентства для Палестины. Однако предложению комиссии Пиля сопротивлялись как правые, так и многие левые. Правые отвергали любое разделение Земли Израиля. Левые, агитирующие против разделения, были антиэтатистскими социалистическими сионистами, возглавляемыми харизматичным Берлом Кацнельсоном. Он выступал против того, что называл версией Польского государства для евреев в Палестине. Также возражали и левые марксисты, которые предлагали «двунациональное» решение еврейско-арабской проблемы.

В любом случае отрицание националистическим палестинским движением самой идеи разделения обрекло это предложение на неудачу. Британский премьер-министр Невилл Чемберлен официально объявил об отказе от обещаний Декларации Бальфура. Британия стала поддерживать общее Еврейско-Арабское государство и ограничила еврейскую миграцию в Палестину. На протяжении следующих пяти лет переехать могли не более 75 тысяч эмигрантов. В определенном смысле это последнее предложение «Белой книги» ужаснуло даже больше остальных – ведь к моменту ее опубликования, 23 мая 1939 года, евреи столкнулись с кошмаром в Германии, Австрии и Чехословакии. Остальным евреям в Европе грозила смертельная опасность, вызванная агрессией нацистов.

Над 21-м Сионистским конгрессом в Женеве, собравшемся в конце августа 1939 года, навис дамоклов меч. Политика Вейцмана по опоре на Великобританию стала не только ошибочной, но и опасной. Его руководящей роли в сионистском движении, по сути, пришел конец. Его последние слова на конгрессе звучали так: «Моя единственная молитва: прошу, чтобы мы выжили и снова встретились». Через