– выговорил я, оторвав щеку от пола и сплюнув кровь. – Кучей на одного, рыцари за…траханные…

- А может, поступить с тобой так, как я поступил с твоим цветочком? Обоссать тебя, лунатик? - Я услышал, как залязгали доспехи над моей головой. – Да, сейчас я тебе…

- Развлекаетесь? – вошел в мое сознание негромкий, спокойный и будто бы знакомый мне голос. – Кажется, я успел к началу танцев.

- Ты? – В голосе Дита было удивление. – Ты как тут оказался?

- Эй, а на этом парне все еще символы братства, - сказал спокойный голос. – Ты же не хочешь, молодой барчук, обоссать святой крест? Или хочешь?

Превозмогая боль, тошноту и головокружение, я все же поднял голову и увидел тощего долговязого человека в черной коже и смушковом полушубке. Я сразу узнал его и почувствовал такую радость – словами не выразить.

- Защищаешь изменника, Суббота? – прошипел Дит.

- Выполняю приказ, - дампир подошел ко мне, ухватил за плечо и помог подняться. – А ты его нарушаешь. Это во-первых. А во-вторых, никто не смеет бить фламеньера. Или устав забыл?

- Он не фламеньер! Он предатель!

- Да, - Суббота вытащил из рукава какой-то свиток, кинул Диту. – На, прочти.

Стало тихо. Потом Дит выругался.

- Магистр де Бонлис отдал этого изменника мне! – выпалил он.

- Мальчик, ты умеешь читать, или нет? – ответил Лукас Суббота. – Видишь, кем подписан приказ?

- Ты сам изменник, потому и защищаешь изменника! – пролаял лотариец.

- Послушай, сопляк, мое терпение на исходе. Еще немного, и оно лопнет, - дампир сверкнул глазами. – Сам уйдешь, или тебя вышибитьотсюда пинком под зад?

- Я тебе это припомню, проклятый мельник. Ты у меня…

- Пошел вон! – лениво и устало ответил дампир.

Я видел, в каком бешенстве был де Хох. Но бросить вызов Субботе он не решился. Трус всегда трус. Я слышал, как он, уходя, бормочет угрозы, а мне хотелось плюнуть ему вслед. Но я не мог, разбитые губы не слушались.

- Спасибо, Лукас, - сказал я.

- Не надо меня благодарить, - ответил дампир. – Я не освободитель.

- Ты…

- Пришел за тобой. Приказом императора ты отправлен в бессрочную ссылку в Хольдхейм. Мне поручено сопроводить тебя.

- Так значит…

- Идем, - дампир вытолкнул меня в коридор и знаком велел тюремщику запереть дверь. – Нам предстоит долгая и трудная дорога…маркиз де Квинси!

Часть 2: Хольдхейм, Пограничная марка, Мертвецкие равнины. Глава 1

По этапу

Все мы люди. И все надеемся до последнего. Но моя надежда не оправдалась. Еще в башне Лукас показал мне подписанный императором приказ о моей ссылке.

- Я ни в чем не виноват, - только и смог сказать я, глядя дампиру в глаза. – За что?

Лукас не ответил. Просто посмотрел на меня, равнодушно и холодно, как на пустое место. И этот взгляд был красноречивее любых слов. Так что спрашивать что-то не имело смысла.

Во дворе тюрьмы нас ждала большая крытая повозка, запряженная четверкой лошадей, эдакий иномирский автозак. Вокруг повозки стояли арбалетчики – судя по форме, рейвенорская имперская стража, не орденцы. Лукас велел мне сесть в нее.

- А мои вещи? – запротестовал я. – Ты отправишь меня черт знает куда без пищи, без теплой одежды, без оружия?

- Оружие тебе не понадобится, - заявил дампир. – Кормить тебя будут, можешь не сомневаться. Лезь в повозку, шевалье!

- Ладно, сволочь, - ответил я. – Однажды мы с тобой поговорим по-другому.

Ответом мне была мерзкая ледяная ухмылка. Странно, подумал я, за что Лукас меня так ненавидит? Ведь он и сэр Роберт были друзьями.

Были…

Забравшись по лесенке внутрь фургона, я плюхнулся на широкую неструганную лавку вдоль борта – ноги меня больше не держали. Все тело адски болело, особенно нога и левое плечо, куда пришелся удар стальным сабатоном, но душа болела куда сильнее. Я чувствовал себя слабым, беспомощным и одиноким, и ненавидел себя за эту слабость.

Между тем в повозку посадили еще одного несчастного. Это был человек лет тридцати, грязный, измученный, с давно не стриженными спутанными волосами и отросшей бородой. Мой товарищ по несчастью был, похоже, не расположен общаться со мной – он даже не глянул на меня, прошел мимо и сел на лавку, кутаясь в рваное одеяло, заменявшее ему плащ. Я, было, собрался заговорить с ним, но тут возле фургона вновь раздались голоса, звон цепей, и минутой позже в фургон забрался еще один человек.

- Доброго дня, господа! – поприветствовал он нас и развел руки в приветственном жесте.

Лохматый что-то промычал сквозь зубы – я не расслышал, что именно, - и уткнулся взглядом в пол. Новый узник сел напротив меня, и первым делом начал массировать запястья, на которых тюремные цепи оставили кровоточащие ссадины и синяки. Я мог хорошо его разглядеть в свете подвешенного к потолку фургона масляного фонаря. Пожилой, щуплый, лицо интеллигентное, бледное, узкое, с выдающимися скулами и тонким крючковатым носом. Из-за лысины и без того высокий лоб казался огромным. Волосы над ушами и козлиная бородка были совсем седыми, так что я не мог определить возраст этого человека: ему могло быть сорок, могло быть и шестьдесят. Чем-то новоприбывший сразу напомнил мне бедного Андрея Михайловича. Простая темная одежда была хоть и добротной, но грязной и сильно поношенной. И еще – у незнакомца была небольшая кожаная сумка через плечо.

- Холодный сегодня день, - сказал с улыбкой незнакомец, продолжая разминать запястья.

Я ничего не сказал. Неизвестный улыбнулся еще шире.

- Сильно вас побили, - произнес он, разглядывая меня. – Пытки?

- Всего лишь один ублюдок, - я машинально коснулся пальцами разбитых губ. – Жаль, что не смогу вернуть с процентами.

- Предаетесь отчаянию? – спросил он. – Зря. В «Золотых Стихах» сказано, что отчаяние – великий грех.

- Это мое дело, - ответил я.

- Фламеньер?

- Да. А вы?

- Иустин Ганель, к вашим услугам.

- Вы знаете, куда нас повезут?

- В Хольдхейм. Не самое скверное место, если хотите знать.

- Ага, курорт для государственных преступников, - сказал я. – Филиал рая на земле.

- Не совсем, но и не Бездна Неназываемая. Поверьте, есть места куда хуже. Например,