– Да, все изменилось, это уже совсем не тот город, что прежде, – констатировал Аревало.

Нестор-младший стал прощаться с гостями.

– Вот нагрянули к вам, – оправдывался Видаль.

– Теперь вам приходится уйти, – прибавил Аревало.

– Главное, чтобы вам было удобно, – уверил их паренек. – Обо мне не беспокойтесь.

– Но это же безобразие, что вам из-за нас приходится уходить, – сказал Аревало.

– Какое это имеет значение? – возразил парень.

– Я к папиным друзьям отношусь хорошо. – И вполголоса прибавил: – Что бы ни случилось.

Он ласково похлопал отца по плечу, улыбнулся и, приветственно приподняв руку, вышел.

– Славный мальчик, – сказал Видаль.

– Болтунишка, – проворчал Джими.

Нестор поставил на стол бутылку фернета, жареный арахис, маслины. Рей жадно протянул руку. Кинули карты, кому с кем играть. Видалю выпало играть с Джими и Аревало, так что в этот вечер он мог заранее считать выигранными все партии.

– Что вы скажете про обойщика? – с полным ртом спросил Рей.

– Вы его знали? – спросил Видаль у Нестора.

– Да я его тысячу раз видел напротив твоего дома.

Хотя Нестор произносил «р» на французский манер, никто не улыбнулся, кроме Джими – тот шутливо подмигнул одним глазом.

– О ком это вы? – поинтересовался Данте.

– Я с тревогой замечаю большие перемены, – вставил Аревало.

– О дедушке Рея, – давясь от смеха, сказал Джими.

– Я тебе не верю, – отрезал Данте.

– Да, я с тревогой замечаю большие перемены,

– повторил Аревало. – Прежде о таких происшествиях читали в полицейской хронике, случались они с какими-то неизвестными; теперь же – с людьми нашего квартала.

– Которых мы знаем в лицо, – со зверской гримасой прибавил Рей.

– Еще немного – и горе нам! – простонал Джими, подмигивая одним глазом.

– Ты бездушный человек, – с укором сказал Рей. – Почему правительство терпит, чтобы этот болтун по государственному радио распространял такую заразу?

– Я считаю, – задумчиво сказал Видаль, – что Фаррелл пробудил сознание молодежи. Если ты против «Бесед у очага», тебя тут же зачислят в мафусаилы.

– Правильное рассуждение, – с улыбкой заметил Аревало.

– Вот она, отрава, слышите? – указал на Видаля Рей. – Наш друг Исидро заговорил словами демагога.

– Согласен, – подтвердил Аревало. – Но ты, Леандро, уж очень разошелся. Ты настоящий консерватор.

– А почему бы мне им не быть?

– Почему старые люди становятся ненавистны? – рассуждал Аревало. – Они слишком самодовольны и не уступают другим своего места.

– Да разве нашего Толстяка кто уберет от кассы? – спросил Джими.

– Что? Я должен уступать каким-то мошенникам, потому что они молодые? Отказаться от плодов моего собственного труда? Бросить руль?

Подмигивая одним глазом, Джими запел:

– «Ах, как ворчлива старость!»

– Очень смешно, – хмыкнул Нестор и, как всегда картавя, продолжал: – Но если правительство не сдержит эту волну, кто сможет жить спокойно?

– Помните богачку с улицы Угартече? – спросил Рей.

– Старуху кошатницу? – спросил Аревало.

– Да, старуху кошатницу, – подтвердил Рей. – В чем могли ее обвинить? Так, чудачество, кошек кормит. И вот вчера, у самого ее дома, банда мальчишек забила ее насмерть на глазах у равнодушных прохожих.

– И кошек, – прибавил Джими, который не выносил, когда долго предаются унынию.

– Они обнюхивали труп, – уточнил Рей.

– Когда сидишь напротив этого испанца, – обратился Джими к Видалю вполголоса, – прямо хоть зонт раскрывай. Видел, как у него изо рта вылетел кусочек ореха? Мы, старики, когда разговариваем, плюемся. До сих пор я был избавлен от этой неприятности, а теперь и сам начал брызгать слюной. Недавно заспорил не помню с кем и в пылу объяснений посадил ему на рукав белое пятнышко. Как ни в чем не бывало продолжаю разговор, а сам только и думаю: хоть бы он не заметил!

– Случай с дедушкой куда хуже, – сказал Аревало.

– С дедушкой Рея? – спросил Данте.

– Разве вы не читаете газеты? – удивился Аревало. – Этот дедушка был для семьи обузой, и два внучка, один шести лет, другой восьми, прикончили его.

– Вы что, сговорились меня дразнить? – спросил Джими. – Поговорим о вещах серьезных. Выиграет «Ривер» в воскресенье?

– В честном поединке «Ривер» делает невозможное! – заявил Рей.

– Верно. Ты, как всегда, рассуждаешь правильно, – отметил Аревало.

– А при чем тут его дедушка? – с раздражением спросил Данте.

Стали вспоминать всякие происшествия на футбольном поле и на трибунах.

– В нынешнее время человек благоразумный смотрит футбол по телевизору.

– Что до меня, – сказал Данте, который наконец что-то расслышал, – я на футбол не хожу, хотя бы даже играли экскурсионисты.

Нестор, заявив, что он сторонник «настоящей, честной борьбы», объявил:

– В воскресенье увидите, как я буду на стадионе болеть за «Ривер».

– Не впадай в азарт, – попросил Джими.

– Самоубийца, – флегматично определил Рей.

– Нестор идет со своим сыном, – сообщил Данте.

– А, это другое дело, – согласился на этот раз Рей.

Сияя от отцовской гордости, Нестор подтвердил:

– Поняли? Я человек не азартный и не самоубийца. Со мной пойдет сынок.

– А пока он разговоры разговаривает, – заметил Джими, – игра не движется, он просто оттягивает проигрыш. Неужто старикашка нас всех надует? Вот хитрец!

Проиграв четыре партии подряд, неудачники сказали, что с них довольно. Данте объявил, что хочет пораньше лечь, Нестор предложил еще по стаканчику фернета и орешки. Рей заметил, что уже полночь. Они расплатились.

– Уж в любви нам дьявольски повезет! – сказал Нестор.

– Почему вам должно повезти? – спросил Джими. – Что вы проиграли, в том не карты виноваты.

– Оставьте нам хотя бы надежду, – с дружеской укоризной сказал Рей и, улыбаясь, покачал головой.

– Поглядите на него, – призвал всех Аревало. – Куда девалось его знаменитое нахальство? Нет, недаром Новион утверждал, что одна только мысль о любви смягчает человека.

Вышли все вместе, но очень скоро разошлись в разные стороны, остался лишь Рей.