— Значит, — заключил Хиларио, — в этих работах медиум никогда не отходит от тела на большое расстояние…

— Нет, каждый раз, когда усилие натыкается на сущностей в расстройстве, посредник не должен долго отсутствовать… Если в доме безумец, то удаление опасно, но если наша обитель защищается друзьями, осознающими свою ответственность, мы можем прогуливаться довольно далеко, пока наш дом надёжно охраняется. В помощи расстроенным братьям наше присутствие является одним из самых логичных императивов.

Он усадил Евгению, озабоченную и бдительную, у ног увечного, который начинал уже говорить, и сказал:

— Если будет необходимость, наша подруга сможет в одно мгновение ока вернуться в своё тело. Оба они находятся в моментальной связке, где тот, кто общается, представляет действие, но в которой медиум персонифицирует волю. Во всех областях работы естественно, что высший отвечает за направление низшего.

Посетитель провёл рукой по лицу с жестом облегчения и, преобразившись, вскричат:

— Я вижу! Я вижу!.. Но что за колдун держит меня здесь? Что за наручники держат меня у этого тяжёлого тела?

И усиливая выражения своего удивления, он продолжал:

— Какова цель этого собрания, погружённого в гробовое молчание? Кто меня сюда привёл? Кто меня привёл?!..

Мы увидели, как Евгения, вне своего плотного тела, слушала все слова, вылетавшие из его рта, временно занятая паломником теней, автоматически архивируя их в центре своей памяти.

— Страждущий, — убеждённо сказал Помощник, — переживает свои собственные ощущения и восхищается контактом с нервными силами медиума. Он жалуется на цепи, которые держат его, которые на пятьдесят процентов исходят от усилий Евгении. И этим манером он приближается к состоянию больного под контролем, что необходимо.

— А если бы наша сестра ослабила свой авторитет? — с любопытством спросил Хиларио.

— Она бы не была в состоянии предоставить ему конкретные добрые дела, потому что тогда бы она опустилась до уровня потерянности этого нищего светом, которому мы решили помочь, — спокойно объяснил наш инструктор.

И, в счастливом образе, словно иллюстрируя тему, добавил:

— Пассивный медиум в подобных обстоятельствах может быть уподоблен хирургическому рабочему столу, удерживающему увечного, которому необходима медицинская помощь. Если специализированная мебель не обладает жёсткостью и смирением, никакая операция не будет возможной в любом случае.

— А осознаёт ли наша подруга с такой же ясностью, что и мы, сущность, которая соединилась с её физическим телом? — в свою очередь спросил я, отвечая на свои цели ученичества.

— В случае с Евгенией этого не происходит, — с терпимостью ответил Аулюс, — потому что её усилие в сохранении своих собственных энергий и заинтересованность в сохранении помощи со всем коэффициентом своих возможностей не позволяют ему иметь необходимую ментальную концентрацию, чтобы взять её внешнюю форму. Однако печаль и недомогание друга, которому она помогает, происходят и в ней. Она ощущает его боль и возбуждение, регистрируя его страдание и неблагополучие.

По мере того, как продолжался наш разговор, увечный всё более агрессивно кричал:

— Может, мы встретимся в суде? С какой стати такой странный приём, если я такой несчастный, каким кажусь? Никто не может обидеть меня, Либорио душ Сантуша, безнаказанно…

Он неистово рычал, казалось, сознание, при помощи внутренних созданий, которых он не мог ощущать, мучило его:

— Кто обвиняет меня в том, что я ограбил свою мать, оставив её в одиночестве? Я не отвечаю за испытания других… Или, может, я не такой больной, как она?…

В этот момент Хиларио с сочувствием посмотрел на одержателя и уважительно спросил:

— А не являются ли его страдания простой моральной тревогой?

— Не совсем так, — уточнил Аулюс. — Моральные приступы, какими бы причинами это ни было обусловлено, отражаются вплоть до физического тела проявления. У теперешнего же бенефициария периспритный мозг разорван, и состояние, охватившее его флюидное тело, подобно состоянию обычного человека, мучимого внутричерепной опухолью.

Выказывая крайнюю заинтересованность обучением, Хиларио настоятельно спрашивал:

— Если бы мы были воплощёнными компаньонами, ведомыми жаждой более обширных знаний духовной жизни, могли бы мы подвергнуть его скрупулёзному опросу? Был бы он в состоянии осознавать себя.

Аулюс слегка покачал головой и заметил:

— В том состоянии, в котором он находится, попытка не принесла бы успеха. Мы только начинаем проблему милосердия, которая приоткрывает нам самую большую значимость в жизни как таковой. В той гипотезе, в которой мы стали бы проводить опыты, нам удалось бы сделать лишь бесплодные поиски, направленные на умалишённого, который, в течение какого-то времени, будет казаться раненым в важные центры разума. Привнося с собой наследие расстроенного существования, и сильно притянутый к женщине, которая любит его, и которую он жестоко преследует, он пока что ни на что не надеется, разве что на паразитическую жизнь рядом с нашей сестрой, чьи энергии он использует для своего пропитания. Он окутывается в болезненные флюиды и опирается на неё, словно вьющееся растение, обволакивающее стену…

Прибавим к этому всему ещё и шок от смерти, и поэтому мы не вправе ждать от его личности полного опыта личного осознания.

А в это время Либорио продолжал испытывать галлюцинации:

— Кто мог бы вынести подобное положение? Меня кто-то гипнотизирует? Кто следит за моими мыслями? Стоило возвращать мне зрение, чтобы связать руки?

Глядя на него с братской симпатией, Помощник сказал нам:

— Он жалуется на контроль, которому он подвержен внимательной волей Евгении.

Размышляя над вопросами, которые кипели в наших душах, Хиларио сказал:

— Осознавая себя как медиума, слыша фразы проявляющегося Духа, используя свой рот, также наблюдаемый ей, возможно, что Евгения будет охвачена большими сомнениями… Не могла бы она допустить, что произнесённые слова принадлежат ей? Возможно, она стала бы страдать от подобных колебаний?

— Такое возможно, — признал Помощник. — Но наша сестра прекрасно понимает, что потрясения и слова настоящего момента её не касаются.

— А… если бы её охватило сомнение? — настаивал мой коллега.

— Тогда, — любезно ответил Аулюс, — она бы излучала из своего разума положительный отказ, выталкивая того, кто с ней общается, и аннулируя ценную возможность работы. Сомнение в этом случае было бы равноценно пучку лучей, замораживающему негативные силы…

В это время Рауль Сильва начал разговор с возмущённым гостем, и ориентер пригласил нас к более внимательному наблюдению.

7

Духовная помощь

Под влиянием Клементино, полностью окутавшего его, Сильва поднялся и по-доброму обратился к проявлявшемуся брату:

— Друг мой, давай сохраним спокойствие и попросим божественной защиты!..

— Я болен, я в отчаянии…

— Да, мы все увечны, но не надо терять доверия. Мы все сыны Нашего Отца Небесного, всегда щедрого на любовь.

— Вы священник?

— Нет, я твой брат.

— Ложь. Я не знаю тебя…

— Перед Богом мы все