– Потому что мы оба знаем: Антуан умеет закрывать глаза на порядок, когда ситуация требует.

– А ситуация требует? Я имею в виду, в его глазах.

– Лина беременна, – вместо ответа выпалила я и осторожно посмотрела на него. На его лице брови в одно мгновение взлетели куда-то под сильно отросшую челку. – Ты не знал об этом?

Он медленно покачал головой.

– Нет, настолько близко к проекту я не смог подобраться.

Маркус откинулся на спинку стула и потер руками лицо, шумно выдыхая.

– Это все усложняет.

И мне опять пришлось согласиться. Как будто мало мне было «злобного двойника». Этот двойник еще и собирался стать матерью.

– Как ты думаешь, это тоже часть эксперимента? Если Рантор собиралась Лину утилизировать, то зачем эта беременность? Маль говорит, срок примерно тринадцать недель, до родов далеко.

Он пожал плечами, снова подаваясь вперед.

– Может быть, она просто проверяла напоследок, может ли Лина забеременеть от человека? Все-таки технически она другой биологический вид. Или это вообще случайность. Следствие… недопустимого поведения кого-то из охранников. Всякое могло быть.

Я вспомнила бугая, с которым Лина дралась, его грязные комментарии в ее адрес. Не потому ли она так безжалостно с ним обошлась? Потому что кто-то другой – а, может быть, и он сам – уже воплотил в жизнь некоторые из угроз? Я снова обхватила себя руками, стараясь справиться с ознобом, прокатившимся по телу. Все это было по-настоящему отвратительно.

– Как бы там ни было, а беременность Лины сильно повлияла на Антуана, – продолжила я свою мысль. – Мне кажется, он не станет отвергать этот шанс. Если ты не хочешь посвящать остальных в то, что жив, я могу сделать вид, что нашла описание ритуала в документах Рантор. Я все равно с ними работаю. И он наверняка где-то там.

Маркус все еще смотрел на меня с сомнением, но явно не находил аргументов для возражений.

– Послушай, так правильнее, – подстегнула я. – И проще. Да и мне спокойнее, если все будет происходить под присмотром нашей группы и магов Корпуса. Если что-то пойдет не так, они смогут помочь.

Маркус медленно кивнул и подарил мне еще одну скупую улыбку.

– Ты права. Просто за эти два года… я разучился доверять людям. Даже нашей команде.

– Я никому тебя не выдам.

– Ты единственная, в ком я не сомневаюсь.

По выражению его лица я поняла, что Маркус действительно всегда знал о моих чувствах к нему. Но сейчас меня это не смутило.

– Перешлешь мне файл с описанием ритуала?

– Конечно. Но я поеду с тобой. Хочу быть поблизости и оставаться в курсе происходящего. Даже если для этого мне все-таки придется официально воскреснуть.

В штаб-квартиру мы поехали вместе, но на территорию Корпуса я провозила Маркуса контрабандой. К счастью, машины сотрудников практически никогда не досматривали, поэтому ему было достаточно спрятаться на заднем сидении. Мы оба понимали, что если уж и воскресать, то делать это стоит осторожно и постепенно. Сначала ограничить круг посвященных Антуаном и Бертом.

– Подождешь здесь? – уточнила я, заняв обычное место на подземной парковке.

Маркус кивнул. Я отдала ему ключи от машины, чтобы не запирать внутри, а сама вышла и, глубоко вдохнув, направилась к лифтам.

Наш план был прост: для всех я «нахожу» ритуал среди записей Рантор, но Берту и Антуану рассказываю правду. Только им мы полностью доверяли, и они могли организовать все так, чтобы Маркус находился рядом во время проведения ритуала, не привлекая к себе лишнего внимания.

Опоздание на два с лишним часа ни у кого не могло вызвать вопросов. Наш рабочий день считался ненормированным, а накануне Берт, выгоняя меня из кабинета, сам велел не возвращаться, пока не высплюсь. Поэтому объясняться ни с кем не требовалось, и я могла сразу пойти к Фраю, но вместо этого решила заглянуть к Ангелине.

Я собиралась поговорить с ней более спокойно еще накануне, но Берт запретил, сказав, что к стадии интервью переходить рано. Он хотел сначала лучше понять, какая она и на что способна. Я малодушно согласилась, поскольку морально не чувствовала себя готовой к разговору.

А сегодня утром, по дороге в штаб-квартиру, я все думала о том, что сказал мне Маркус. Пыталась представить, как чувствовала бы себя, если бы однажды проснулась не в своей квартире, а в запертой комнате, в лаборатории, лишенная собственной жизни и каких-либо прав. От этой мысли в животе завязывался тугой узел, меня скручивало как в лихорадке. И желание помочь Лине выбраться из западни и получить шанс на нормальную жизнь неумолимо росло во мне.

Когда я вошла в ее палату, она нервно мерила помещение шагами, но, заметив меня, остановилась и неуверенно улыбнулась.

– Ты пришла.

Лина то ли просто констатировала факт, то ли не до конца верила своим глазам. Вытянутые вертикальные зрачки заставили меня непроизвольно вздрогнуть: я успела про них забыть.

– Я зашла пожелать тебе доброго утра.

Мне хотелось сказать это спокойно, ободряюще, но голос прозвучал хрипло и оттого немного грубо. Я откашлялась и добавила мягче:

– И заверить, что мы сделаем все, чтобы тебе помочь.

– Вы отпустите меня? Когда вы меня выпустите? – быстро спросила Лина, сделав ко мне шаг.

Я инстинктивно отшатнулась назад, вспоминая, как она свернула шею охраннику. Ее глаза недобро сощурились.

– Ты боишься меня? Почему ты меня боишься? Ты же знаешь меня. Знаешь лучше, чем кто-либо. Как я тебя.

В ее голосе переплетались разные эмоции. Удивление. Обида. Злость.

– Мы обязательно поможем тебе, Лина, обещаю, – повторила я. – Но потребуется время. Ты ведь понимаешь?

– Донован! – раздался из динамика под потолком недовольный голос Берта. – Немедленно выйди оттуда. Ты мне срочно нужна.

– Нет, подожди! Не уходи! – потребовала Лина, когда я отступила к двери. – Пожалуйста, останься. Давай поговорим. Я тебе все расскажу. Все, что вам нужно знать.

– Донован!

Я бессильно развела руками и показала на динамик, давая ей понять, что вынуждена подчиниться.

– Мы обязательно поговорим, Лина. Только чуть позже, слышишь? Сейчас немного разберемся в происходящем – и поговорим. Обещаю.

Ее лицо исказила гримаса недовольства, она снова шагнула ко мне, как будто собиралась удержать силой, но я оказалась проворней: выскочила за дверь и захлопнула ее за собой.

Лина ударила по ней с другой стороны кулаками. Ее лицо появилось в маленьком окошке, через которое можно было заглянуть внутрь. Ноздри раздувались, губы кривились в зверином оскале, глаза ящерицы сверкали гневом. Она еще раз ударила кулаками по двери, сверля взглядом, от которого мороз бежал по коже.