— Ладно, мужики, пойду я за ней, — вздохнул Костя.

Разговор этот ему был неприятен. Стыд и чувство вины наступали на разум.

— А ну, сядь! — рявкнул Василий.

Константин вздрогнул от неожиданности и быстро сел на свободный пенек.

— Парень, не дергай ее сейчас. Я догадываюсь, на что ты ей намекал, если не хочешь ребенка. Это страшный удар для женщины — услышать такое от любимого человека, да еще и от отца этого самого ребенка. Ты ведь отец?

Костя кивнул.

— Ну так вот, — продолжал Селиверстов, — дай ей остыть. И себе дай время поразмыслить. А как приведешь мозги в порядок, так и иди к ней. И не забудь прощения попросить. Понял?

— Понял я, понял. — Костя повесил голову.

Василий взял у Андрея бутыль. Сам себе налил и залпом выпил. Видно, очень эмоциональный момент выпал для его с виду непрошибаемой натуры.

Позади качнулась сетка. Из прорези в ней вышла пожилая женщина, старшая на свиноферме. Все посмотрели на нее. Женщина была бледна сверх обычного, словно чем-то сильно напугана. Она медленно подошла к импровизированному столу и, словно в трансе глядя на Костю, разжала кулак. На пень между кружками и миской упала старая расплющенная крышка от пивной бутылки; на жестянке была выгравирована улыбающаяся рожица. Кругляш подпрыгнул от удара и, звякнув о миску, лег, улыбаясь своей гнусной улыбкой обмершим от ужаса людям.

Они знали, что это такое. По договору между центральной общиной и тварелюбами охотники должны были при похищении человека оставлять знак. Этот самый кругляш. Чтобы все поняли: человека уволокли они, а не кто-нибудь другой.

Люди долго смотрели на жестянку, словно их одолела какая-то магическая сила, останавливающая время и мысли. Казалось, даже жуки в туннеле притихли. Первым ожил Селиверстов.

— Кто? — мрачно выдавил он.

— Марина Светлая, — прошептала свинарка, в страхе глядя на Константина Ломаку.

— Что?! — хрипнул Костя, привстав с пенька.

— Костик, ты…

— Что?! — Он вдруг кинулся к женщине и схватил ее за горло. — Что ты сказала?!

— Костя, пусти ее! — крикнул Селиверстов.

Ломака отшвырнул женщину в сторону и рванулся к сетке. Проскочил сквозь отверстие. Дальше — еще одна сеть. Он с такой силой дернул, освобождая себе путь, что сеть затрещала и порвалась, и сотни жуков, что восседали на ней с той стороны, взвились заполошным роем. Костя яростно отмахивался от рогачей, губя своими движениями десятки драгоценных существ.

— Черт! Стой, Ломака! Охрана! — Василий кинулся следом.

На зов устремились трое охранников.

Костя продолжал бежать. Он спотыкался о бесчисленные бревна, в которых долгие годы жили личинки. Взрослые жуки, не привыкшие к таким катаклизмам, в панике вились вокруг него. Наверное, то же много лет назад творилось с людьми, когда весь их мир рухнул в одночасье, превратился в кромешный ад, оставив лишь крохотный и темный подземный «оазис» для немногих выживших. И сейчас жуки вот так же искали убежище, чтобы спастись от безумного катаклизма, от страшного чудовища, коим предстал перед ними Константин.

Вот пролом в бетонной стене туннеля, там в грунте вырыта пещера. Деревянные, железные и бетонные распорки. Ниши в грунтовых стенах, где ютятся неприхотливые растительные культуры. Ответвление, из него слышится беспокойное повизгивание свиней. Несколько перепуганных женщин с ведрами вжались в стены, пропуская Ломаку, а он несся, словно потерявший всякий контроль метропоезд.

— Марина!!! — орал он в отчаянии.

Это был неописуемый ужас. Он не думал, что его мир может рухнуть еще раз после той катастрофы, которая загнала людей в подземелье, словно воплотив безумно популярную на закате человечества постапокалиптическую книгу молодого столичного писателя. Но сейчас все было гораздо страшнее. Ведь сейчас он потерял Марину, которую так боялся отдать когда-нибудь Аиду.

Нагнавшие его охранники схватили за плечи, но он вырвался. Упал. Стал ползти вперед, но его держали за ноги, пытаясь тащить обратно. А он взрывал пальцами грунт и вопил…

— Вот ведь жизнь, — покачал головой оставшийся один Жуковский. — Теперь вся община вздохнет с облегчением и будет даже радоваться до следующего охотничьего сезона. А для парня это похлеще атомной войны. И вы еще говорите, что моя «Массандра» дерьмо…

И он допил остатки своего пойла.

— Сами вы все дерьмо.

— Получается, что от наших пещер эту нору отделяла стена грунта толщиной меньше метра? — Селиверстов задумчиво потер подбородок, рассматривая неизвестный до похищения Марины ход в свете факелов, которые держали два молодых искателя.

— Похоже на то. — Хмель из головы Жуковского выходил не так быстро, как у бывалого воина, и он присел на кусок обрушенной глины.

— Занятно. Они и раньше устраивали хитроумные ловушки, но чтобы прорыть такой длинный ход лишь ради одного похищения… Сколько времени это могло занять, с учетом замерзшего поверхностного слоя? И какой смысл, ведь они должны были понимать, что эта нора больше не пригодится?

— Вася, эту нору не человек сделал, — проворчал Жуковский.

— Ты тоже так считаешь? — Селиверстов, которому из-за высокого роста приходилось нагибаться в норе, вышел в пещеру общины и присел рядом с товарищем. — Тогда кто или что? И почему ты так уверен?

— А на борозды посмотри. Нора практически круглого сечения. И все в бороздах, будто от толстых когтей. И высота какая?

— Ну, примерно метр пятьдесят.

— Люди обычно роют повыше. Во всяком случае, не круглого сечения. Если для передвижения ползком, то легче делать круглую, но узкую, а если для ходьбы, то полуовал будет в самый раз. А такой высоты и круглую — это лишний грунт, который надо срезать и вынести. Нет, не человек это. И борозды эти вдобавок…

— Тогда кто? — вздохнул Селиверстов. — Отожравшийся крот? Медведки твои? Чокнутая куропатка? Крыса из дурацких книжек про постъядерных мутантов?

Жуковский поморщился и почесал нос.

— Да не знаю я.

— Кого мы знаем? Трутни не роют норы. Они могут немного покопаться в грунте, но не забираются под поверхность. Солдаты твари не отходят далеко от гнезда. Рабы твари могут рыть норы, но недалеко, и они гораздо меньше, чем сечение этого лаза. Насколько я слышал. Видать не видал, конечно.

— Про медведок мне шутка понравилась. Поймать одну такую — и всю общину можно накормить. А вот если она гудеть начнет, слышно будет всем выжившим на земле, — улыбнулся Андрей.

Селиверстов достал из кармана жестянку, оставленную на месте похищения Марины, и стал задумчиво вертеть ее в руках.

— Слушай, Андрей, какая штука интересная получается. Охотники знали про этот лаз. И не только. Они знали, что находится за этой глиняной стенкой, которую обрушили. Они знали, что тут питомник.