— понимающие согласился Хранитель, присаживаясь обратно за столик, но не притрагиваясь к налитому напитку по понятным причинам: он же голем.

К слову, о чае. Прекрасный Эдем, сердце мира, город, чья экономика затмевает все другие вместе взятые земли. Сюда из других миров приходят боги Совета, чтобы отдохнуть и отдаться своим порокам. Сложно даже представить какие дары они оставляют просто на чай своей временной прислуге. А уж какую оплату принимает духовенство, лично следящее за уровнем качества развлечений и выставляющее ценник за обширный спектр всевозможных услуг…

Порой даже лариосы оставляют в подарки рабам целые крепости, а на Великий Аренах этиамария топят в золотых горах особо впечатлительные аристократы, возможно и у каждого епископа есть по своему личному тропическому миру, подаренных какими-нибудь щедрыми богами. Хотя вряд ли… всё же духовенству чуждо всё мирское, ведь весь смысл их существования заключается в смиренном служении Творцу, где сам факт близости к первоначалу служит главной и единственной мотивацией всех приносимых жертв. Кто-то назовёт это рабством, а кто-то увидит необычайную свободу духа и победу над плотью, как смысл бренного существования в Ахикрисе перед переходом на новую ступень существования.

Но что самое удивительное в сердце мира… так это музей. Отделения бесконечных знаний располагаются в каждом городе и соединены сетью подземных ходов, вырытых ещё в прошлые эры. Музей в Саросе был огромен, в Орта Миос места оказалось чуть меньше, Анхабари сильнее всего поддерживает Хранителя и тот же Проводник часто предоставляет копии, а работники музея помогают расчищать древние храмы солнца, за которыми так-то тоже следить нужно.

Однако именно сердце Эдема смогло удивить Аду сильнее всего. Весь музей — крохотная комнатка на метров двадцать квадратных, может даже меньше. Из помещений под артефакты — три запечатанных хранилища общей площадью ещё метров шестнадцать квадратных. Так ещё и располагается вход на отшибе, в энергетическом районе, недалеко от дворца лариоса, где, к слову, прямо сейчас проходит важное собрание.

— О, кажется переговоры пошли не по плану, — заметил Хранитель, когда земля затряслась. — Это печально, хотя и ожидаемо.

— Они всегда так себя ведут?

— Нет, обычно переговоры происходят без сражений. Но как понимаешь… времена сейчас очень сложные. Архиепископ и Гильдия договориться не могут, так как тогда должны суметь договориться лариосы?

— А почему нельзя просто договориться? Сесть и поговорить, услышать и понять, это же так просто…

— А о чём договариваться? Конфликт духовенства и Гильдии лишь усилился, компромисс ищут по меньшей мере уже целый век, но после резни в доме рода Торвандори все поняли тщетность попыток. Надёжная Сестра ещё пытается создать мост между двумя сторонами, но позиции двух сторон диаметрально разные и одинаково принципиальные. На уступки идти нет возможности, — медленно и тихо пояснял Хранитель, так и не притронувшийся ко второй чашке с чаем. — В свою очередь лариосам договариваться тоже не о чем. Они уже приняли стороны. С приходом новичка… Прибытие нового гостя в Эдем всё же означает, то что кому-то придётся уйти и освободить место. Вообще традиционно противостояние новичка происходило только с аутсайдерами Эдема, которым великие рода не помогали, однако… времена опять же тяжёлые. Все прекрасно понимают, что Лансемалион Бальмуар пришёл не ради тёплого местечка и что он является чужой фигурой. Как только он займёт место внизу, то сразу же начнёт скидывать всех подряд, вообще не думая о последствиях. Поэтому ему противостоит сразу четверть Эдема, которой происходящее не нравится: таких в Эдем вообще-то не пускают. Впрочем, какой-то план у него есть. Иначе бы весь Эдем был бы против него.

— Всё равно какая-то глупость выходит… в этом нет никакого смысла. Обе стороны же ярые защитники одного и того же: традиций и законов Эдема. Почему они пошли на конфликт? Зачем Лансемалион Бальмуар лезет к своему брату? Разве это что-то изменит? Неужели всё из-за банальной делёжки зон влияния?

— Во-первых, любое действие что-то меняет. Во-вторых, Ланс же просто заложник ситуации и собственных принципов. Он видит только один путь, самый ужасный. В-третьих, дело точно не в банальной делёжке, ведь как я уже сказал: подобных смертных в сердце Эдема просто не пропускают. На первый вопрос ответ дать не могу.

— Но почему? Почему такой мудрый смертный видит только один путь? Неужели так сложно… Может есть какая-то возможность его переубедить?

— Переубедить? — Хранитель как-то грустно улыбнулся и посмотрел на сильно выросшую девушку. — Помнишь, как ты училась магии огня? Иногда чтобы что-то понять нужно очень сильно обжечься. К тому же… мудрость же тоже относительна, а значит тебе не стоит возводить своего наставника в божественный ранг. Он такой же смертный, как и все.

— Но в его случае обжечься буквально означает смерть. Я не могу этого допустить. Он же меня спас!

— Нет, допустить как раз можешь, но не хочешь.

— Мне нужен совет и помощь, а не игра в демагогию. Вам же больше двух тысяч лет, неужели вы не знаете способа или не владеете хотя бы теоретической идеей как можно его образумить?

— Извини, здесь я действительно бессилен. А за весь свой смертный срок узнал лишь то, что ничего в принципе и не знаю.

Руки Ады вдруг сжались, чашка сразу же разлетелась на осколки, а чай пролился на стол, но не обжёг напиток руки, как и осколки не смогли даже оставить маленькой царапины на коже паресиса. Сама же девушка задавалась бесчисленным количеством вопросом. Как же так, неужели ничего нельзя сделать и остаётся лишь сидеть в этом убежище, ожидая пока Лансемалион Бальмуар не убьёт себя своими же действиями? Нет, возможность есть, всегда можно что-то сделать, просто нужно составить план, но так просто Огненная Бестия не сдастся, ведь по долгам нужно расплатиться.

— Хранитель, — вдруг раздался незнакомый голос.

Ада тут же подскочила и схватилась за свой меч, готовясь к бою, столь неожиданным было появление нового гостя.

— Здравствуй, а мы тебя только и ждали, присаживайся, чай ещё не успел остыть.

— К сожаленью, я пришёл за артефактом из первого хранилища, а не для чаепития, — смертный же вообще не обращал никакого внимания на рыжее недоразумение.

— Оно запечатано. У вас есть разрешение архиепископа?

— Ты прекрасно знаешь ответ.

— Тогда попрошу покинуть музей или присесть и выпить чашечку чая.

— Весь Эдем в опасности, ты разве этого не понимаешь? Буквально весь мир будет уничтожен, так почему же ты даже сейчас