Кярим замолчал, а потом задумчиво произнес:

– Вот если бы я ему подарил его любимый «Хеннеси» сорокалетней выдержки, то это другое дело, – Кярим явно был доволен своим ответом. – За такое тебе все долги бы списали.

В комнату вошла Зухра, сердито глянула на мужа.

– Ладно, так и быть, завтра попробую спросить. Но! Не обещаю, – посмотрел на жену Кярим.

Расклад был такой.

Денег, полученных от продажи рыбы и икры, как раз хватило, чтоб рассчитаться со слободскими. Подумав немного и посоветовавшись с Мехри, он решил расплатиться с ними полностью: оставалось отдать всего ничего и выгоднее было сразу закрыть кредит, чем потом переплачивать проценты. А то кто знает, как потом жизнь сложится? Плохо, что на новый кредит ему рассчитывать не приходилось. Пока, по крайней мере. А деньги были нужны, ой как нужны! От него зависело благополучие жены и дочери, да что тут говорить, не благополучие даже – жизнь. Первый шок прошел, но до конца Али так и не оправился. Да, он мог что-то делать, планировать, но когда оставался один, тоска подбиралась к нему и ела, ела, ела его. За несколько дней он похудел и почернел. Как Али не прикидывал, но дебет с кредитом так и не сходился… Арендная плата за уничтоженный склад, которую никто отменять не собирался, за место под кафе, которое не работало – все продукты были уничтожены во время аварии; за мастерскую, которую тоже затопило. Скажете, продукты можно закупить опять? Можно было бы, конечно. Да только на какие шиши? Он и так не до конца рассчитался с молоканами. Как не хотелось тогда ему брать в долг, словно чувствовал. Но кафе исправно давало прибыль, все приготовленное пользовалось огромным спросом, и еду брали даже навынос, тем более что цены были вполне демократичные, а каждый день к молоканам не набегаешься. Вот и взял побольше, кредит ему открыли с легкостью, доброе имя есть доброе имя. Но одним им долги не погасишь…

Закрывать кафе и отказываться от бойкого места Али не захотел, он все еще надеялся вновь встать на ноги.

У Мехри теперь, когда работы в кафе не стало, свободное время было в избытке.

– Али, послушай, я вот что решила.

Али сидел, поглощенный мрачными мыслями, так что не сразу услышал жену.

– Али! Ты слышишь меня? Али-и!..

Мужчина встрепенулся.

– Да, родная, что случилось?

– Ах, Али, хватит рефлексировать. Слезами горю не поможешь, слышал про такое?

Али улыбнулся.

– Рефлексировать… Я и не думал, что ты слова-то такие знаешь, умница моя.

Мехри засмущалась.

– Да я и не знаю на самом деле. Вернее, знаю, конечно, но это от мамы, она иногда мне так говорила.

Мехри чуть помолчала, потом продолжила.

– Али, я, конечно, не Ирада-ханум, но тоже кое-чего умею. Хочу брать заказы на дом, на ремонт и пошив. Как ты?

– Как я? Мехри, любимая моя, да я двумя руками за! Только…

– Никаких «только». Лишняя монета нам не помешает, а времени у меня теперь много, на все хватит.

На том и порешили. День Али теперь выглядел так: рано утром он уходил в поисках работы, вечером едва приползал домой и частенько без ужина, сразу валился спать. У Мехри тоже появились заказы, немного и небольшие, но копеечка шла, и Али удалось погасить часть долга перед молоканами. Пусть только часть долга, но этот платеж спас его от участи более чем печальной: суда, который однозначно определил бы его в рабство к кредиторам до того момента, пока он все не отработает. У них и вольные работники получали не ахти как много, а должники и вовсе отрабатывали по особому тарифу, другими словами – работали практически задаром. Молокане – народ серьезный, с ними не поспоришь. Должен – отрабатывай на их условиях, не нравится – отдай, что должен.

Али крутился как мог. Когда выдавалась смена Пономаревых, он заменял Славку: чистил рыбу, убирал цех после смены. Большой удачей было получить работу на агрокомплексе: чужаков тут брали взамен заболевших, отпускников или тех, у кого выпадал выходной. Работа была всегда, но еще больше было тех, кто эту работу желал получить. Подрабатывал он и в порту, и дежурил на подстанции – Кярим помог, порекомендовал его. Плохо только, что работа была непостоянная. Али не просто сильно уставал, он валился с ног. Короткого сна не хватало, чтоб восстановить силы, да и спал он почему-то очень плохо, долго не мог уснуть, часто просыпался.

– Али, послушай…

Мехри до слез было жалко мужа.

– Али, ты так долго не протянешь. Надорвешься, и тогда совсем худо будет.

– Мехри… А как быть? Пока мы как-то выкручиваемся, видишь, я и долги отдаю потихоньку, и за аренду плачу. Еще немного осталось, вытерплю как-нибудь.

– Али, я подумала, может, мне пойти к молоканам работать? Хоть немного, но отработаю долг, все тебе полегче?

Али вдруг ясно представил себе Мехри, возвратившуюся с работы.

– И не думай даже. Овчинка выделки не стоит, поверь. Только устанешь, и все. Ты ж никогда на грядках не работала. Потерпи, хорошая моя. Еще немного потерпи.

Наверное, если б не эта усталость, и не случились бы с Али все эти удивительные приключения.

В тот день он проспал. Нет, это совсем не значит, что Али завалялся в постели до полудня, но на агрокомплекс идти было уже бесполезно, и он отправился прямо в порт. День оказался не очень удачным, работы было мало, а в паре мест и вовсе расплатились обедом. Деньги, конечно, нужнее, но и обед хорошо, особенно если ты убежал из дома без завтрака. Али разделил порцию напополам – ему хватит, а вторую половину он отнесет Мехри: какая-никакая, а все экономия.

Погода портилась. Свинцовое небо зависло над морем, и вдалеке уже были слышны раскаты грома. Подгоняемые ветром волны набирали силу и с шумом обрушивались на причал. Несколько крупных чаек кружились над водой в надежде полакомиться.

Али осмотрелся вокруг: причал был пуст, лишь несколько рыбаков, что спешили свернуть сети и убрать их до непогоды, да пустые шхуны, раскачивающиеся на волнах и бьющиеся бортами о резиновые ограждения. Все, на сегодня рабочий день закончен, а ведь еще далеко не вечер! Проклятая гроза!

Домой идти не хотелось. Не потому, что там ему было плохо или его не ждали. Нет, все как раз наоборот, но от мысли, что ему сегодня совсем нечем похвастаться жене, Али становилось грустно. Мехри расстроится, опять будет жалеть его и опять заведет разговор про молокан. А у него даже нет сил, чтоб отговорить ее от этой бесполезной затеи. Может, завтра будет лучше, может, Кярим поможет ему, ведь осталось заплатить совсем немного, но до завтра надо было еще дожить, а сегодня Али было очень плохо. От накатившей на него усталости мужчина задремал.

– Эй, Бала[9], ты живой? – кто-то тормошил Али за плечо.