– Умоляю, Игнат Харитонович, не губите меня. Давайте решим это неприятнейшее дело полюбовно. Я возмещу вам полторы тысячи рублей прямо сейчас…

Купец немного пришёл в себя.

– Хорошо… Но кто вернёт мне перстень и цепочку с крестиком?

Сильвия растерялась.

– У меня есть связи в жандармерии… Я попрошу содействия в поисках Агнессы… – пообещала она.

Водовозов окончательно успокоился, прикидывая в уме: «М-да… О связи мадам Либуш и господина Эйлера, начальника жандармского корпуса, я что-то слышал…»

– Ладно… Я тоже не желаю огласки, всё же у меня семья. Дайте бумагу и перо, я подробно опишу перстень и цепочку…

Сильвия тотчас исполнила желание купца. Он уже начал сосредоточенно писать, как вдруг предложил:

– А покуда вы будете заниматься поисками украденных у меня ценностей, я намереваюсь бесплатно посещать ваш салон.

Сильвия тяжело вздохнула.

– Как угодно, сударь… – согласилась она.

* * *

Сильвия отсчитала Водовозову полторы тысячи рублей. Тяжёлой ручищей Он сгрёб их со стола.

– Даю вам неделю на поиски моего имущества. А потом иду в полицию, – деловито заявил купец.

Сильвия прекрасно понимала: Водовозов попросту слов на ветер бросать не станет. И потому после его ухода тотчас села за написание письма Павлу Христофоровичу Эйлеру, где умоляла о помощи и кратко излагала суть своей проблемы.

Посыльный мальчишка доставил письмо мадам Либуш на Воздвиженку в жандармский корпус второго отделения[10], и передал дежурному, который, в свою очередь, отнёс его лично господину Эйлеру.

Павел Христофорович распечатал письмо специальными ножницами и уловил тончайший аромат духов. Полковник безошибочно определил, что сей изысканный аромат принадлежит новомодным французским духам Сильвии Либуш, которые он подарил ей не далее как месяц тому назад.

Содержание письма взволновало полковника. Вот уже два года, как он покровительствовал Сильвии, и ни разу за это время ничего подобного не случалось. Ситуация была крайне неприятной.

Полковник задумался: чем он сможет помочь мадам Либуш? Ведь кражами занимается полиция. А ей только дай повод, весь салон перетрясет, да всё напрасно будет.

Эйлер недолюбливал полицейских, считая их безмозговыми ищейками, однако в случае крайней необходимости сотрудничал с ними. Но за годы его службы подобных случаев было немного.

Сейчас требовалось действовать деликатно и с умом, чтобы не навредить Сильвии Либуш и купцу Водовозову и по возможности отыскать воровку – наверняка она уже сдала вещички скупщику краденого. Но вопрос: кому? Конечно, полиция в этом вопросе более сведуща – скупщики краденого по их части.

Эйлер приказал секретарю послать за поручиком Полянским.

…Алексей Фёдорович сидел за письменным столом в своём кабинете, занимаясь рутинным трудом – приводил скопившиеся бумаги в порядок и разносил их по разным папочкам. Поручик страсть как не любил это занятие, но делать было нечего: ибо писарь был загружен делопроизводством, да так, что едва был виден из-за сложенных на столе папок. В следственном деле важны не только логика и пистолет, но и бумага, перо и чернила.

Когда в кабинете появился секретарь полковника, Полянский с удовольствием оставил неблагодарный труд на писаря, сам же поспешил к начальнику.

Эйлер принял поручика радушно и предложил присесть.

– Хочу поручить вам, Алексей Фёдорович, весьма деликатное дело… – начал полковник издалека.

– Я весь внимание…

– Надобно помочь одной даме. – Эйлер замолк, подбирая слова и, наконец, продолжил: – Она попала в пренеприятнейшую историю. В салоне, хозяйкой коего она является, обокрали купца…

Эйлер умолк и многозначительно воззрился на своего подчинённого, чтобы тот понял, какой именно салон он имеет в виду.

– Да, понимаю. Но… Павел Христофорович, кражами занимается полиция, – попытался возразить поручик.

– М-да… Вы правы, но мне бы очень хотелось помочь этой даме. Я в некотором роде опекаю её… – сказал Эйлер и вновь уставился на поручика.

Полянский понимал, что и у начальника жандармского корпуса могут быть слабости. Но вставать поперёк дороги полиции ему не хотелось.

Эйлер, словно прочитав мысли поручика, добавил:

– Я прошу вас не как жандарма, а как человека, которому я могу доверять. История не должна получить огласки… Вы понимаете?..

Полянский кивнул: чего ж тут не понять? Некая дамочка, которой покровительствует Эйлер, решила воспользоваться его связями и добротой, чтобы замять преступление.

– Вот адрес заведения… – полковник бегло черкнул пером по бумаге. – Даму зовут Сильвия Либуш. У вас есть срочные дела?

Полянский пожал плечами.

– Да нет, разбирался в кабинете с бумагами…

– Тогда займитесь этим делам тотчас же, – настоятельно потребовал полковник.

* * *

Алексей Фёдорович вышел на улицу, его обдало свежим сентябрьским ветерком. Будучи одет в форменный мундир, выдававший род занятий, он решил направиться домой, чтобы переодеться и отобедать, а потом уж к госпоже Либуш. Раз уж начальство просит не предавать дело огласке, придётся на некоторое время расстаться с формой.

… Полянский переоделся в повседневный сюртук, наскоро отобедал, минут пятнадцать почитал «Московский вестник» и после этого надел шляпу, взял перчатки и свою неизменную тросточку. От его дома до Большой Молчановки было сравнительно недалеко, и он решил пройтись пешком, чтобы подышать сентябрьским воздухом, наполненным ароматом листвы. Погода стояла исключительная для этого времени года. Бабье лето несколько запоздало и вот теперь щедро раздавало тепло всему живому перед предстоящими октябрьскими дождями.

Алексей Фёдорович, опираясь на тросточку, не спеша направился на Большую Молчановку. По дороге его мысли вернулись к Эйлеру и его «подопечной» Сильвии Либуш. Поручик, как впрочем, и все в жандармском корпусе, знал об излишней слабости полковника к прекрасному полу… Но не настолько же, чтобы покровительствовать содержательнице борделя, хоть и считавшегося приличным заведением.

Полянский вздохнул: против воли начальства не пойдёшь – можно и со службой распрощаться, а ему этого делать вовсе не хотелось. Почти за год своей службы во втором отделении поручик привык и к профессиональным обязанностям, и к сослуживцам, да и был уже на хорошем счету у начальства. Пример тому – данное щепетильное поручение…

Поручик не заметил, как достиг Большой Молчановки. Пройдя ещё немного по улице, он оказался перед солидным двухэтажным домом с высокой мансардой – салоном Сильвии Либуш. Он приблизился к парадной, и лакеи-мордовороты своими широкими спинами перегородили дверь. Потому как время для любителей карт и «клубнички» ещё не настало – слишком рано. Обычно посетители собирались в салоне ближе к вечеру…