— Я уже два раза не по адресу попадал, не хочу снова ошибиться, — торопливо выпалил я. Выглядел при этом кретином, ясное дело, но после короткого осмотра получил все-таки улыбку: «Ладно. Только побыстрее», и, ободренный успехом, пошел в новую атаку:

— И, если можно, я бы хотел, чтобы он помог мне управиться с вещами. Понимаете, перенести их в дом, разложить… Я заплачу.

Его взгляд поискал грузовой трейлер, который, видимо, на ходу отцепился от моей машины и теперь сиротливо стоит где-то неподалеку. Но, не обнаружив его, мужчина почему-то улыбнулся еще шире.

— Никакой платы, сэр. Сейчас вон по той колее, по ней мистер Риденс ездит, вы к самому дому подкатите. А там Делберт сделает все, что скажете… Я Роджер Энсон, — добавил, спохватившись, что до сих пор не представился, — а это Делберт, мой младший.

— Уолтер Хиллбери.

— Тоже из Калифорнии?

— Да, прямо из Лос-Анджелеса.

Роджер кивнул энергичнее, чем в прошлый раз. Наверное, в Моухее приезд калифорнийцев считается хорошей приметой. К мягкой зиме или к богатому урожаю. Так что с таким важным гостем можно отпустить сына, ни о чем не беспокоясь.

Мальчик сел рядом со мной и кивнул на колею, которую указал отец. Он тоже улыбнулся, но виновато, будто выпросил у меня эту поездку, понимая, что делать этого нельзя. Ничего, пусть стесняется, зато передохнет.

— Желаю приятной встречи с приятелем, сэр, — сказал Роджер. — Приходите вечером на танцы с ним вместе, познакомимся поближе.

— Обязательно.

Мы помахали друг другу на прощание. Делберт упорно смотрел на колею, не рискуя встречаться взглядом с отцом. Но когда «Корвет» оставил наполовину расчищенное поле позади, глянул на меня:

— Мистер Риденс о вас рассказывал. Вы надолго приехали?

— Дня на два-три, не больше.

— Хорошо. Вообще у нас людям из города скучно.

— Джейку, кажется, нравится.

— Мистеру Риденсу? Так он ведь на самом деле не здесь. На какой-то другой планете, которую сам выдумал. Он мне давал рукопись почитать. А вы тоже писатель?

— Да.

— Мистер Риденс говорил, вы удачливый. Вы здесь писать будете?

— Вряд ли за два дня много напишешь.

— Тогда вообще от безделья замаетесь. Лучше завтра же уезжайте, — с неожиданной резкостью сказал он. — Увидите мистера Риденса, поболтаете с ним — и возвращаетесь в Лос-Анджелес. На что вам тут время тратить? Направо.

Он сбил меня с толку последним словом, зато мои руки автоматически повернули баранку — и машина оказалась точно напротив нового Джейкова жилья.

Дощатый дом, выкрашенный красной краской, словно сошел с картинки. Веранда с двумя плетеными креслами, к стене между дверью и окном продвинут небольшой прямоугольный стол, раньше, наверное, на кухне стоял. Около дома всего один небольшой сарайчик и, насколько я видел, никаких клеток для домашней живности. Окна, даже маленькое чердачное окошко, распахнуты, и бледно-желтые занавески слегка колышутся.

Я дал длинный гудок и чуть сам не завопил в той же тональности, когда одна из занавесок рывком отлетела в сторону и моим глазам предстало наконец лицо моего лучшего друга.

Джейк выскочил из дома бегом, а я уже бежал к нему. Наша встреча сгодилась бы для финальной сцены военного фильма: ты жив, старый однополчанин! Я хлопал Джейка по спине сильнее, чем он меня, но я же стал высвобождаться из объятия первым.

— Как хорошо, что ты так быстро, — бормотал Джейк. — Просто невероятно… Как хорошо…

— Подберите сопли, маэстро, — приказал я. — Сентиментальность — не ваш жанр. Капитаны межгалактических экспедиций приветствуют друзей коротко и сухо.

— Нет. Мне одному было… Идем выпьем, — оборвал себя Джейк. И наконец-то заметил мальчика, стоящего около машины. — Привет, Делберт! Ты что, сегодня выходной? Хочешь дальше прочесть?

— Нет, мистер Риденс, — улыбка парнишки стала совсем смущенной. — Это мистер Хиллбери попросил меня ему помочь. Дорогу показать и вещи в дом внести.

Он перевел на меня вопросительный взгляд, а я торжественно вытащил из багажника полупустую дорожную сумку средних размеров. Джейк расхохотался, вклинил в смех радостное «ну, Уолт, ты даешь!» и попросил Делберта отнести этот неподъемный груз в «бывшую комнату Молли, по коридору налево». Мальчишка прятал глаза. Стеснялся вслух смеяться над чокнутым гостем, но понимал, что взгляд может не проконтролировать. Он мне нравился, пусть и был резок в своих добрых намерениях спасти меня от деревенской скуки. Честно говоря, этим тоже нравился.

— Как ты сумел так быстро вырваться? — спросил Джейк.

Я усмехнулся.

— Меня никто не держал на привязи. И, честно говоря, твое письмо меня испугало.

— Врешь! — Джейк мотнул головой. — Пойдем, в доме будешь жаловаться.

Его дом начинался с тесной прихожей, оклеенной желтыми обоями. Из нее вело три двери, не считая входной, — все распахнутые настежь, а в простенке висело овальное зеркало в тонкой металлической раме. На обувной тумбе напротив зеркала высилась груда исписанных листов. Джейк повел меня в кухоньку, маленькую, но побольше прихожей. Там стояла старая белая мебель и урчащий холодильник тоже пенсионного возраста. Никаких кухонных комбайнов, ни микроволновой печи, ни посудомоечной машины. Энни от такой кухни пришла бы в ужас. А я уселся на поцарапанный табурет и улыбнулся:

— Хорошо у тебя.

А что мне оставалось делать? Хватать Джейка за плечи, трясти и допытываться, что с ним случилось? Почему его движения стали дергаными, а взгляд — испуганным? Откуда взялись синие круги под глазами? Почему здесь, в райском месте, он, улыбаясь, выглядит намного хуже, чем во время глубокой депрессии? Можно подумать, он бы мне ответил! Нажим в таких ситуациях не помогает, человек вместо того, чтобы вывернуть наизнанку собственную душу, замыкается еще больше. Я пытался показать это в романе о подростке по имени Хэнк, в том самом, куда вставил случай с мамой и унизительным ударом влажного полотенца. Там на Хэнка давят все друзья, преподаватели и родители — и все с самыми лучшими намерениями. Не знаю, насколько мне удалось передать их доброжелательную толстокожесть, но сам я уподобляться им не хотел.

Джейк пожал плечами. На обеденном столе лежали отрывки истории Сермахлона (я скажу ему, что название никуда не годится, чуть позже), но нашлось место и для тарелок.

— Вина у меня нет, — сообщил Джейк. — Налить тебе виски?

— Мистер Хиллбери!

Делберт появился на пороге кухни, как чертик из коробки.

— Можно вас на минуточку?

— Да, — я поднялся и пошел за ним в «бывшую комнату Молли», не понимая, почему у мальчишки такое встревоженное лицо. Змея вылезла из моей сумки? Нет, я точно помнил, что змей не упаковывал.

В комнате была узкая старомодная кровать с изголовьем и изножьем одинаковой высоты, узкий шифоньер, лампочка без абажура и швейная машинка в углу. Сумка спокойно стояла на единственном стуле с причудливо изогнутой спинкой. Хорошее решение: человеку садиться на такой опасно для позвоночника, а сумке ничего не сделается.