Ничего не произошло, я по-прежнему был большим серым волком. Не в силах передать свои чувства словами, я завыл, обратив морду к земляному своду и корням, на которых висели кусочки светящейся глины.

«Успокойся, мальчик. Потворствуя волчьим мыслям, ты укрепляешь волчье в себе. Если это твой первый раз и тебя обратили насильственно, то нужно быстро обратиться человеком, иначе ты можешь потерять себя. Утратить личность».

Что, еще и так?! Я завыл громче.

Рагда посмотрела на котел, перевела взгляд на ворону на своем плече, та в ответ повернула голову, сбоку уставившись в лицо хозяйки. Кивнув, будто приняв решение, ведьма поспешила к полкам за котлом и принялась что-то собирать с них. Двигалась она так быстро, что птица качнулась на плече, раздраженно каркнув, покрепче вцепилась в ткань.

Ведьма сгребла с полки пару кувшинов, потянула с вбитого в стену гвоздя связку корешков. Подошла к столу, то есть большому плоскому камню, лежащему на четырех столбиках возле котла, поставила все это туда, схватила доску для резки и нож. Раздался частый стук, когда она принялась крошить длинный корень.

«Кей, видишь зелье в котле? Я делаю его к Чернодню. Заказ от странствующих циркачей. В этом году они хотят устроить в Зангаре большое представление, а зелье нужно, чтобы создавать иллюзию. Если человек обольется им, то на какое-то время для других кажется монстром. Они решили, это будет в духе праздника».

Я захрипел и зафыркал в ответ, пытаясь сказать, что не понимаю ее. Во время празднования Чернодня в городах Арды устраивают темные карнавалы, люди одеваются кровососами, гнохами, троллями, ожившими мертвяками и всякими чудищами. Обмазывают лица черным и красным, насаживают на палки тыквы с вырезанными в них рожами. Заезжие циркачи в такие дни устраивают представление с монстрами и прочим, но какое отношение это имеет ко мне?

Когда я зарычал на нее, Рагда ответила:

«Если поменять направленность воздействия моего зелья и усилить его, это должно помочь тебе. Квая!»

Так звали ее птицу. Она взлетела с плеча склонившейся над столом ведьмы, и у свода закачались потревоженные корни, по пещере забегали пятна света. Квая черной тенью порхнула к полкам, села на одну, закопошилась и вернулась обратно. Опустилась на край стола, сжимая клювом кожаный мешочек. Рагда схватила его и высыпала в большую каменную чашу темный порошок. Туда же полетела труха с доски.

«Теперь кровь химеры».

Ворона снова устремилась к полкам, вернулась, и в чашу отправилось содержимое длинного глиняного флакона с узкой пробкой, похожего на свечу. Зашипело, взлетел клуб густо-черного пара, будто пятно тьмы, в котором трещали искры. Он растаял у свода пещеры, и корни, свисающие в том месте, зашевелились, сворачиваясь спиралями и разгибаясь.

Я удивленно рыкнул. На концах корней прорезались глаза, разинулись пасти, высунулись раздвоенные языки. Теперь из потолка торчал ворох шипящих змей, и если бы я оставался человеком, то рассмеялся бы, увидев, как некоторые из них дергают и мотают головами, пытаясь избавиться от застрявших в пастях липких комков светящейся колдовской глины. Это лишь иллюзия, или корни вправду обернулись змеями под влиянием магического испарения?

Голос в моей голове объявил:

«Теперь самое главное».

Она поспешила в глубину пещеры и вскоре вернулась, осторожно сжимая в руках длинный рог, заткнутый пробкой.

«Желчь буйволака. У меня ее почти не осталось. Очень трудно достать».

Ведьма вырвала пробку и вылила содержимое рога в чашу, отвернув в сторону лицо.

Мне показалось, что на столе ударила молния. Чаша содрогнулась, в ней что-то взвизгнуло, затрещало, заклокотало. На моих глазах она начала сминаться, словно состояла из вязкой грязи, оплывать. Квая всполошенно закаркала. Отшвырнув рог, ведьма двумя руками схватила чашу, метнулась к чану и бросила ее туда.

В чане загудело, там замигали всполохи света.

«Кей, сюда! Быстрее подойди ко мне, пока реакция не прекратилась!»

Я подбежал к ней и услышал повелительное:

«Встань на задние лапы, загляни!»

Котел покоился на круге камней, внутри которого ярко горел небольшой костерок. Я приподнялся, упершись в край передними лапами, вытянул шею. В густом пахучем месиве кружились листья, разваренные веточки, клочья чего-то непонятного. В морду пыхнуло жаром. Она хочет, чтобы я пил это? Но там же кипяток… или почти кипяток… Хотя глотке оборотня это может быть нипочем, но все равно… Хорошо, могу хлебнуть, если так надо, но нужен половник или чашка.

Тут ведьма сказала: «Загляни туда, мальчик. Загляни, это важно», – и я, не понимая, что ей нужно, сунулся в котел еще дальше. Квая громко каркнула. Рагда присела, обхватив меня за нижние лапы, распрямилась и опрокинула вперед, головой в ведьмовское месиво.

Ударившись мордой о дно, я изогнулся и вскочил, воя от ужаса и боли. Как будто бросили в жидкий костер! Шерсть задымилась, глаза вылезли из орбит, язык вывалился из пасти ошпаренным куском мяса. Я попытался с ходу выпрыгнуть, увидел, как моя морда уменьшается, втягиваясь обратно в череп, и уперся в край котла передними лапами.

Волчья шкура слезала с них полосами, обнажая человеческую кожу.

* * *

Не знаю, откуда в жилище Рагды взялись эти штаны и рубаха, скорее всего они были из тех вещей, которыми с ней за какие-то услуги расплачивались крестьяне, редко имеющие лишний медяк. Здесь нашелся и старый кафтан, а вот сапог не оказалось, лишь рваные ботинки.

Но я не жаловался. Пусть одежда чужая, зато я надеваю ее на свое тело. Человеческое, мое, родное, еще молодое, поджарое, без жира на брюхе, с узкими бедрами, крепкими ногами и ягодицами, и никаких тебе мохнатых отростков над задницей, и никаких волосатых пальцев и когтей!

Застегивая рубаху, спросил у ведьмы:

– Зачем ты бросила меня в котел, не предупредив? Я чуть было не обделался с перепугу!

«Ты бы не решился прыгнуть сам, начал бы драться».

Она взяла с полки длинную деревянную ложку, подступила к котлу и стала перемешивать содержимое. Костер в круге камней успел погаснуть, в котле уже не булькало. Натянув ботинки, я подошел к ней. Зелье помутнело, запах его изменился, в нем появилась горчинка.

– Твое месиво испорчено? – спросил я, возвращаясь к столу.

«Кажется, циркачам придется обойтись без него. А они обещали мне пять монет».

– Я заплачу тебе позже. Сейчас у меня ничего нет, кошель вместе с сумкой остался в Доме Реликвий.

Ложка стукнула о котел, и ведьма замерла, стоя спиной ко мне.

«Что ты делал в их замке? Это твой отец обратил тебя? Нет, он маг тверди. Тогда кто? Расскажи все».

От Рагды не было смысла ничего скрывать, и я стал говорить:

– Этой ночью я забрался в сокровищницу Дома Реликвий. Один человек из города нанял меня, чтобы пронести туда браслет. Якобы сигнальный амулет, но на самом деле браслет открыл портал, пробив их защиту. Через него внутрь проник лич. Хотя я не знаю, как выглядят настоящие личи, видел их только на старых фресках и в книгах. Я даже не очень понимаю, что они такое.