— Без обид, Ромк, — пьяно икнув, заявила эта красота, — но как парня я тебя вообще не рассматриваю. Опекаемый — сто процентов! Как друг — может быть. А как парень — гарантированно «нет»!

О да, Полин, оно и видно: щеки заалели, сиськи уже вздымаются, выдавая желание, а ноги трутся друг о друга, пытаясь подсушить трусы. Видимо, ты еще недостаточно выпила, чтобы говорить правду, да? Зато ее тело уже красноречиво говорило за нее: сто процентов, гарантированно «да»!

— А вот и «да», — возразил я.

— А вот и «нет», — игриво парировала она.

— Ну а раз «нет», — передавая в очередной раз выпивку, я придвинулся к ней, — когда ты предлагала что-то взамен, что ты реально предлагала?

— Не знаю даже, — протянула эта упертая красотка тоном, с которым обычно раздвигают ноги. — Ну, может, показать тебе чего-нибудь… Может, дать тебе подержаться за что-нибудь… Ну так, немножечко, — хихикнула она, делая глоток. — Чуточку совсем… Парой пальчиков… — и стрельнула глазками сначала на мою руку, потом на мои губы, потом на мой пах, а потом снова сделала глоток.

— Ну так может, и дать? — я потянул руку к ее сиськам, который сейчас казались особенно мягкими и особенно доступными. — Подержаться?..

— Не, не, не, — хихикнув, Полина треснула меня по руке, откидывая ее обратно. — Я тебя, Ромка, насквозь вижу! Вижу, чего добиваешься! Знаю, что тебе нравится…

— И что же мне нравится?

— Дуру из меня делать тебе нравится! — бутылка торжествующе качнулась в мою сторону. — И из меня дуру, и из твоих подруг дур тебе делать нравится! Но знаешь, самое смешное, — захмелевши хрюкнула собеседница и прихлебнула еще, — самая большая дура вовсе не я и не твои подруги… А твоя девушка! Вот уж кто точно дурочка из дурочек!

Чувствуя, что мне надо еще выпить, чтобы спуститься до ее уровня, я отобрал у нее бухло.

— Да? И почему же?

— Да вот поэтому! — триумфально выдала моя хаус-леди и развела ноги. — Трахаться она не собиралась, как же! А теперь наскакаться не может… «А-а! О-о! Рома, Рома, Рома, Рома…» Чем ты ей так мозги запудрил? Что она особенная, что твоя любимая? Как можно-то такой дурой быть!..

— Ну почему запудрил? И правда особенная, и правда любимая.

— Ага, ага, — закивал рядом один болванчик. — Как и все твои подруги! Слышала я, как ты их любишь!

— Ага, а в некоторых случаях еще и видела…

— Вот! — вырванная из моих рук бутылка с чувством ткнула в мою сторону. — Вот видишь, даже сейчас дурой меня сделать пытаешься! Но я на это не куплюсь! — распиналась пьяная красотка. — Я опытная, я умная…

И, наверное, очень скромная, да, Полин?

— … я не такая, как твоя девушка! Знаю цену всем этим твоим «люблю»! — и с вызовом уставилась на меня.

— Да неужели? — хмыкнул я.

— Неужели! — передразнила она. — Чего проще-то проверить!

И, отодвинув бутылку в сторону, резко приподняла футболку, обнажая сочное полушарие в тугой кружевной обертке.

— Что, все еще любишь? — ехидно прищурилась хозяйка этой сиськи.

— Люблю, — пожал я плечами, не понимая, почему она настолько пьянее меня, пили-то вроде одинаково.

— А если вот так? — эта проверяльщица резво оттянула кружево, оголяя грудь, и прямо мне навстречу выскочил напряженный острый сосок. — Так еще любишь?

На пару мгновений я завис, рассматривая выпавшую прелесть и попутно ища связь между ее сиськами и моими чувствами.

— Люблю, — вновь пожал я плечами. — Одно же другому не мешает.

— Вот как! — еще коварнее сузились глаза собеседницы. — А если вот так?..

Подхватив мою руку, она сама решительно шлепнула ее на свой голый холм, да еще и повозила, так что сосок начал дразняще царапать мне ладонь. Все-таки обожаю говорить по-взрослому!

— Теперь-то, наверное, не до любви, да? — довольно приговаривала красотка, водя моей рукой по своей сиське, которую я уже и сам с удовольствием мацал — Вон как завелся… Забыл уже про всю эту любовь, да?..

Эх, Полин, не надо путать любовь и сиську — мне и то, и то нравится. Ты словно сравниваешь теплое с мягким… ммм… очень мягким…

— И что, — ее взгляд пылал тем жарче, чем больше я мял ее буфера, — вот в этот самый миг прям о ней и думаешь, да?..

Казалось, еще немного — и у нее из носа от перевозбуждения кровь пойдет, как в каком-нибудь этти аниме.

— Одно другому не мешает, — повторил я, видя, как ее заводит то, что я с ней не согласен.

— Вот ты как… — горячо выдохнула она. — А если так?..

И, резко подавшись ко мне, прильнула к моим губам.

Полина — сама! первая! — целовала меня. Да не просто целовала, а сосала — жарко, страстно, горячо, голодно, засовывая мне в рот язык так глубоко, что я не верил: это что, та самая, моя строгая ответственная управляющая, которая по утрам печет мне блинчики?.. И все это потому что — внимание! — я блудливый, легкомысленный и главное совершенно, сто процентов не подхожу ей как парень… Обожаю эту ее логику! Лишь бы она сама мозги об нее не сломала…

— Ну что? — тяжело дыша, Полина медленно отстранилась. — И сейчас думал о своей девушке?

Не дожидаясь ответа, ее поблескивающие глаза нетерпеливо скользнули по моему телу и замерли в районе паха. Вигвам в моих штанах, казалось, уже просто прорывал ткань. Наполовину оголенная грудь красотки поднималась все выше с каждым вдохом.

— Кстати, возвращаясь к сделке… — протянула она, словно какой-нибудь голодный демон-суккуб. — Я, конечно, никогда бы тебе не предложила такого, но… — ее губы хищно изогнулись, а следом горячо зашептали: — А если бы я сказала тебе, что я тебе дам, забыл бы про нее?

— Нет, — ответил я честно, — не забыл бы.

Но при этом не мог отказать себе в удовольствии продолжать мять голую сиську.

— Вот ты врун! — воскликнула на всю гостиную ее хозяйка. — Давай, член доставай!

— Что?..

— Член, говорю, доставай! Свое главное доказательство…

И без лишних