— Тихо! — перебил его недовольный король. — Я тут распоряжаюсь, верно? Значит, я и устанавливаю правила. Сейчас все будут танцевать.

— Но это ужасно… Это так непривычно, Ваше Величество. Даже не знаю, как это назвать…

— Ну ладно, довольно, — перебил его Бат. — Встань в угол носом к стенке и стой так, пока я не разрешу тебе сесть, — сказал он, вспомнив времена, когда его отец-паромщик прибегал к такой мере воздействия. Ошеломлённый Пуллипуп подчинился, а Бат обратился к своим подданным с первой речью.

— Сейчас мы будем танцевать, — возвестил он. — Веселитесь на здоровье. Если кто-то чего-то пожелает, не стесняйтесь, просите. Можете быть здесь столько, сколько вам захочется, а когда надоест, расходитесь по домам.

Эта речь понравилась собравшимся, и они приветствовали короля рукоплесканиями. Тут заиграла музыка, и гости начали танцевать и вообще веселиться, кто как умел.

Принцесса Пушинка в тот вечер много танцевала с разными партнёрами, но Бат не был большой любитель танцев, он предпочитал смотреть, как танцуют другие. Вскоре он разрешил Пуллипупу выйти из угла, но взял с него обещание, что тот больше не посмеет перечить своему повелителю и вообще будет вести себя хорошо.

— Но ведь мой долг — давать советы королю, — грустно напомнил Пуллипуп.

— Когда мне потребуется твой совет, я к тебе обращусь, — последовал ответ.

Пуллипуп стоял у трона мрачнее тучи, но тут открылась дверь, и в банкетный зал вошла тётя Рекка. На ней было ярко-зелёное бархатное платье с красными и жёлтыми цветами. Из специальных прорезей на спине торчали её знаменитые крылья. Выглядела она впечатляюще.

Тётя Рекка была в хорошем настроении. Она одаряла улыбками и приветствовала всех тех, кто прекращал танцевать, чтобы лучшее её рассмотреть. Время от времени она даже слегка помахивала крыльями, давая тем самым понять, что ей нравится быть непохожей на всех остальных.

Тётка выглядела так уморительно, что Бат не смог сдержать улыбки. Тут ему в голову пришла озорная мысль, и он велел Пуллипупу пригласить её на танец.

— Но я не танцую, Ваше Величество, — в ужасе возразил советник.

— А ты попробуй. Мне кажется, у тебя должно неплохо получиться. Ну а если ты не умеешь танцевать, то самое время освоить эту премудрость.

Бедняге ничего не оставалось делать, как положить руку на талию тёти Рекки и повести её в танце. Старуха танцевала ничуть не лучше Пуллипупа и вместе они составляли весьма неловкую парочку, то и дело сталкиваясь с теми, кому случалось оказаться в непосредственной близости от них. Внезапно тётка споткнулась и непременно шлёпнулась бы на пол, увлекая за собой Пуллипупа, если бы от ужаса не замахала крыльями, отчего не только не упала, но, напротив, даже поднялась в воздух, таща за собой вцепившегося в неё Пуллипупа. Тётка кричала: «Убивают!», а советник: «Караул!»

Бат хохотал до слёз. Но тётя Рекка, стукнувшись несколько раз головой о потолок, — что также проделал и бедняга-советник, — наконец, сумела справиться со своими летательными способностями, после чего она и её кавалер благополучно приземлились.

Недовольный Пуллипуп поспешно покинул залу, а тётя Рекка заявила, что больше танцевать не намерена, уселась рядом с Батом и стала с интересом разглядывать танцующих. Только в полночь гости стали расходиться, причём все сошлись на том, что никогда так славно не проводили время в королевском дворце.

Глава 9. Желание Джикки исполняется

На следующее утро тётя Рекка вызвала к себе Джикки и сказала:

— Возьми эти башмаки, вычисти их как следует, забери грязные тарелки, отнеси эту шляпку к модистке — пусть завьёт пёрышки, а также верни этот плащ принцессе Пушинке и скажи, что я очень благодарна ей за то, что она мне его вчера одолжила.

Бедняга Джикки толком не знал, с чего начать — слишком много дала ему тётка поручений. Он взял в левую руку башмаки, поставил поднос с тарелками на ладонь правой, но шляпку и плащ ему уже было не во что взять. Тогда тётя Рекка назвала его «глупым болваном» — скорее всего, именно потому, что у него не было больше рук, — нахлобучила шляпку ему на голову, накинула на плечи плащ и велела пошевеливаться.

Джикки был рад удалиться, потому что трепетание крыльев тёти Рекки действовало ему на нервы. Впрочем, он спускался по лестнице очень осторожно. Шляпка лезла ему на глаза, и одно неверное движение могло бы привести к тому, что тарелки с подноса полетели бы во все стороны.

Ему удалось спуститься на один пролёт широкой лестницы без приключений, но когда Джикки стал преодолевать второй марш, шляпка сползла ему на глаза так, что он вообще уже ничего не видел. В довершение ко всему один башмак выскользнул у него из рук.

— Ну и ну! — вздохнул старик. — Что же мне теперь делать? Если я попробую поднять башмак, то, конечно же, уроню тарелки. Но я не могу поставить поднос, потому что ничего не вижу. А всё из-за этой проклятой шляпки? Вот незадача! Если мне придётся служить не только королю, но и быть на побегушках у этой бабки, то моя судьба плачевна. Впрочем, она и сейчас незавидна. Вот если бы у меня самого появилось с полдюжины слуг и все они выполняли бы мои поручения…

Джикки понятия не имел о свойствах плаща, который был накинут ему на плечи. Тем больше удивился он, когда кто-то выхватил у него из его левой руки башмак, а ещё один загадочный человек забрал у него поднос, а третий снял с него шляпку с перьями.

Джикки стоял, оторопело уставясь на этих людей, и тёр глаза, чтобы удостовериться, что всё это ему не померещилось.

— Кто вы такие? — наконец проговорил он.

— Мы — верные слуги, числом полдюжины, — хором откликнулись молодые люди, отвесив общий поклон Джикки.

Тут он увидел, что перед ним стоят шесть молодых людей, похожих друг на друга как две капли воды. Они услужливо улыбались, кланялись и были одеты в красивые вишнёвые ливреи с серебряными пуговицами.

Джикки только охнул и удивлённо вскинул вверх руки, оглядывая загадочных незнакомцев.

— Но что вы, собственно, тут делаете? — заплетающимся языком проговорил он.

— Мы посланы сюда, чтобы выполнять все Ваши пожелания, — почтительно отозвалась хором шестёрка молодых людей.

Джикки растерянно потёр левое ухо — так он делал, когда оказывался в затруднительном положении. Но чем напряжённой размышлял он о случившемся, тем больше терялся в догадках.

— Ничего не понимаю, — признался он,