В конце концов, я пережил эти два дня, правда, стукался головой обо все подряд. В воскресенье вечером зазвонил телефон. Это была она.

«Что делать, не ждать, сразу ответить?.. Конечно!»

— Привет, как поживаешь? Ты вернулась?

— Я хочу увидеться с тобой. Эти дни были сплошной каторгой. Ты не против, если я буду у тебя через полчаса?

— Я жду тебя.

Мне уже стало лучше. «Это была сплошная каторга» — как чудесно звучали эти слова. Я знаю, это дурное чувство — но что я мог поделать? Я два с половиной дня был обречен на молчание.

Я честно выполнил данное мне поручение, и мне было плохо. Мог я теперь хоть немного порадоваться?

Когда она пришла, мы обнялись и поцеловались.

Я стал рассказывать ей, как мне ее не хватало, она перебила меня, сказала, что эти дни были просто выброшены из ее жизни, что она все время думала обо мне и рвалась ко мне.

— Почему ты мне не позвонила?

— Потому что я хотела порвать с ним так, чтобы ты ни с какой стороны не был причастен к этому разрыву. Я тебе уже сказала, что расстаюсь с ним не потому, что появился ты. Ты не стал причиной моего разрыва с ним, ты стал следствием моего отношения к нему. Он, в любом случае, уверен, что у меня появился другой мужчина, я убеждала его, что это не так, потому что не хочу, чтобы он думал, что стал для меня чужим из-за другого человека. Это касается только меня и его. Он тоже должен нести свою ответственность. Возможно, ты просто ускорил время.

— Значит, вы расстались?

— Нет больше смысла оставаться вместе. Мне ужасно жаль, этот человек сыграл важную роль в моей жизни, таким я его и запомню, но все уже кончено. Не будем больше об этом говорить. Теперь я с тобой.

— Ты спала с ним?

— Прошу тебя, не будем больше об этом говорить.

— Франческа, ты останешься у меня ночевать?

— Останусь, если ты хочешь!

Как мне ее не хватало. С каким обожанием я обнимал ее после томительных дней ожидания.

Но… они спали вместе? Ладно, не будем больше об этом говорить.

Я зашел на минуту в родильный блок взглянуть на Франческу. Странно, но она не кричала, как это обычно показывают в кино. Конечно, это не беспечная прогулка за город. Лоб ее усеяли капли пота. Я немного постоял рядом с ней, потом она попросила меня сходить в бар за бутербродами: она хотела поесть, когда закончатся роды. Я подумал, что это очередная странная прихоть роженицы, но оказалось, что Франческа действительно голодна.

Я спросил у врачей, долго ли ждать начала родов, и они сказали, что я могу не волноваться и спокойно идти выполнить ее просьбу. Я купил бутерброд в ее любимом баре, где подают соус, который она обожает. Я же его считаю отвратительным.

После того как она провела уик-энд со своим бывшим приятелем, а потом вернулась ко мне и осталась у меня на ночь, мы прожили три или четыре потрясающих месяца. Потом кривая наших отношений стала опускаться вниз, и наш пыл начал понемногу угасать. Как-то утром я встретил Джузеппе, отца Федерико, который мне сказал, что через день возвращается его сын, что перед отъездом Федерико пытался дозвониться до меня, но не смог со мной связаться. Я часто выключаю мобильный телефон и почти никогда не отвечаю на анонимные звонки. А тогда, когда он звонил мне, постоянно высвечивалась надпись, что номер не определен.

— Я сегодня пригоню мотоцикл в мастерскую твоего отца, чтобы он проверил его. Федерико собирается ездить на нем, пока будет здесь. Не успел еще приехать, а уже всем раздал задания.

У Федерико с отцом были поразительные отношения. Федерико и его отец очень любили друг друга и часто спорили. Мне было чрезвычайно забавно наблюдать за ними. Иногда они и меня втягивали в свои препирательства, обращаясь ко мне, например, так: «Ну, скажи тогда ты ему, может, тебя он послушает».

С этой фразой ко мне вполне мог обратиться и тот, и другой во время одного и того же спора.

Все объяснялось очень просто: они были удивительно похожи. Два упрямца.

Однако, когда Федерико решил все бросить и отправиться повидать мир, отец был одним из немногих, кто поддержал его и помог ему, потому что он понимал, что это значило для сына, и догадывался, что в любом случае накопленный жизненный опыт его обогатит. Возможно, Джузеппе был тем самым человеком, который больше всех остальных тосковал по Федерико. Когда он мне сказал, что Федерико вернется через два дня, я не смог скрыть своей радости. Какая приятная новость. Прошло уже пять лет с тех пор, как он уехал, и почти два года после нашей последней встречи. В прошлый раз, около года назад, когда он на одну неделю приезжал домой проездом в Париж, я как раз был в Нью-Йорке, так что нам не удалось увидеться. Но наша дружба все равно оставалась непоколебимой.

Федерико приехал на следующий день и провел его с родителями, а вечером уже сидел на диване у меня дома. Выглядел он очень хорошо, был красив, как солнечный день. Сильно загорел, а на лице все та же привычная улыбка.

Мы приготовили пасту с соусом из помидоров, откупорили бутылку красного вина и еще раз, теперь уже вместе, весело отметили нашу новую встречу.

Я не знаю почему, но во время вечера, проведенного с Федерико, у меня возникло странное ощущение, какого я не испытывал никогда раньше. Мне казалось, что я чего-то стесняюсь. Федерико сидел рядом со мной, и в его сдержанно-радостном поведении я, как в зеркале, увидел отражение своей убогой жизни. Мне трудно объяснить это ощущение, но мы больше уже не были как две капли воды. Я чувствовал себя таким же, как прежде, но он заметно изменился.

Возможно, моя досада была вызвана тем, что я осознал, что так ни разу и не попытался сойти с трамвая. Пока ты общаешься с людьми, которые, как и ты, остаются в трамвае, ты в конце концов перестаешь об этом думать. Такая жизнь становится нормой. Так, по сути, живут все, постоянно от чего-то отказываясь.

Я понимал, что последние пять лет я вел слишком однообразную жизнь. И эти годы я спокойно мог приплюсовать к другим годам, которые проводил еще вместе с Федерико. В моей повседневной жизни ничего не изменилось, не считая Франчески. Радостные минуты в моей жизни наступали или при повышении зарплаты, или с началом нового увлекательного романа. На этом можно поставить точку.

Но он, казалось, не замечал моего состояния. Только одно его присутствие рядом вызывало во мне это ощущение.

Он спросил, как идут дела у моего отца и сестры.

— У них все в порядке. Они по-прежнему живут вместе. Ты знаешь, с тех пор, как умерла моя мать, сестра с ее заботами по дому заменила ему жену.

Я рассказал ему о Франческе. Как я с ней познакомился, как нам хорошо было вместе, хотя мы и не собирались считать себя женихом и невестой. Мне совсем не хотелось говорить ему, что в последнее время наши отношения стали прохладными. Наоборот, я рассказывал о Франческе с преувеличенной восторженностью. Так некоторые женщины говорят: «Я счастлива в замужестве», хотя их никто об этом не спрашивает. Слово «счастлива» они произносят так, словно навешивают амбарный замок на дверь, за которой прячутся их истинные чувства.