— Он и там был? — возмущается.

— Нет, что ты, — смеюсь. — там был другой Роман.

— Ох эти Романы, — мотает головой женщина.

— Не знаю, что с этим человеком не так, или так, но он слишком идеален. Даже на свидания меня приглашал, представляешь? У меня раньше таких эмоций никогда не было, даже с Ромой.

— И что, ты согласилась? — от вопроса матери трудно вздыхаю и с грустью поднимаю взгляд на женщину, мотая головой. — почему же, Маруся? Боишься, что он узнает, что ты замужем?

— Нет, что ты. Он знает об этой ситуации, просто… Я беременна, а кому в наше время нужен чужой ребёнок?

— Все дети свои, — хмыкает. — знаешь, если он тебя успел полюбить за это время, то и ребёнка твоего тоже полюбил бы как родного. Только вот, для любви тоже нужно время.

— Нужно, — киваю. — но, я не хочу даже пробовать строить новые отношения, тем более так быстро. И разрушать его жизнь я тоже не хочу.

— Как знаешь, Машка, — улыбается и обнимает меня. — но мы с отцом всегда на твоей стороне.

— Я знаю, мамочка.

После чаепития всё же иду к себе, чтобы сделать то, чего совсем не хочется. Нужно позвонить бывшему и договориться о разводе, чтобы нас больше ничего не связывало, даже ребёнок, которого ношу под сердцем. Поэтому достаю телефон и набираю знакомый номер, который до сих пор записан, как: «любимый».

Длинные гудки выбивают из колеи. Сердце буквально дрожит в предвкушении, а я волнуюсь. Не знаю, раньше такого не было, только в начале наших отношений, а сейчас… вроде разговаривать предстоит с чужим человеком, хотя, фактически именно так и есть. Нас больше ничего не связывает, кроме пятилетнего неудачного брака за плечами и ребёнка под моим сердцем, только Рома никогда о нём не узнает. Возможно, это неправильно и эгоистично с моей стороны, но… пока я не хочу видеть его в роли отца своего малыша. Конечно, прежде, когда он вырастет и станет взрослым я расскажу всю правду, всё как было в это время, а уже потом он сам решит как действовать.

— Мари-и-и, — слышу как лукаво тянет мое имя, предвкушая тем, что звоню первая. — неужели ты так быстро соскучилась? Очень рад слышать тебя, — улыбается он. Не вижу этого, но знаю, чувствую, ведь голос выдаёт владельца с потрохами.

— Нет, — резко отрезаю. Не вижу смысла церемониться, а меня больше не цепляет этот человек. Возможно я и не любила совсем, если так быстро нашла утешение в другом? Возможно, всё ещё с самого начала было обречено, а наши отношения — привычка. — не скучаю, Рома.

— Я знаю тебя, Мари, — кривится и смеётся. Не понимаю, почему радуется, ведь действительно, тот огонь, который жил во мне ещё до вчера уже потух. Я поняла, что не было ничего между нами такого, за что можно держаться, а вокруг намного лучшие мужчины, чем мой бывший. — ты любишь меня, и звонишь, потому что хочешь вернуться и, чтобы я умолял тебя.

— Не угадал, Рома, — хмыкаю. — попытка была неплохой, но не сегодня. Наверное, когда-то я бы ещё действительно скучала и хотела бы вернуться к тебе, но сейчас… сейчас я звоню по другим причинам.

— По каким же? — до сих пор не верит и иронизирует мужчина.

— Развод, — коротко и безразлично бросаю. Да, именно безразлично, мне все равно. Я не чувствую ничего. Совсем. Почему-то не чувствую. Я не знаю, возможно, это я какая-то аморальная, а не Рома, но, чёрт побери. Как бы не случилось того, что случилось, я бы до сих пор была в заблуждении и возможно пробыла бы там всю жизнь.

— Не глупи, Мари, — в конце хмыкает. — где ты сейчас? Я приеду, мы поговорим и решим все.

— А есть что решить? — истерически улыбаюсь.

— Конечно, — прыскает гневно. — мы до сих пор семья, Мари, что бы там между нами не было. Не дури и не порть все то, что у нас есть.

— Я? — фыркаю раздражённо. — ты сам все испортил, Рома. И, знаешь, я счастлива, что так произошло, потому что вчера я поняла, что не люблю тебя. Совсем.

— Ты сошла с ума? — раздражается он и фактически кричит в трубку. — что ты несёшь, девочка? Не говори того, о чём будешь жалеть.

— Не пожалею, — уверенно говорю. — я найду хорошего адвоката и собственноручно подам на развод. Ты не имеешь права удерживать меня, потому что у нас нет причин, чтобы нам отказали. Одна сторона хочет этого, и я… не беременна, поэтому… скоро мы станем совсем чужими, а ты сможешь спать с кем захочешь.

— Мария, — тянет бывший. — прекрати нести чушь. Ты же знаешь, что все равно помиримся.

— Нет, не в этот раз, Ром. Я не шучу, это все. Нет больше любви, нет больше даже уважения и доверия. Если откажешь, жди иск в суд, будем разбираться уже там. — холодно говорю и сбрасываю вызов. Хватит уже говорить об одном и том же. Этот человек думает, что я шучу или манипулирую им, но я никогда не манипулировала… я всегда говорила все в открытую, и думала, что Рома за пять лет это хорошо научился понимать.

Откидываю телефон и падаю на кровать, тот развод висит в моей жизни как некое клеймо, которое необходимо быстрее выбросить. На лице вырисовывается лёгкая улыбка, потому что ощущения такие, будто я отпустила какой-то камень, который тянула на себе целую вечность, а мои мысли давно заполнены незнакомцем, который только за один вечер и ночь научил меня, как это, по-настоящему, быть счастливой.

До самого вечера отдыхаю, мне нравится быть здесь, рядом со своими родными и чувствовать себя защищенной. Когда мама зовёт на ужин, завязываю волосы в хвост и иду на кухню. По дороге замечаю фортепиано, на котором, кажется, вечность никто не играл. Когда-то я занималась этим в детстве, а потом… потом полюбила медицину и зациклилась только на помощи другим. Начала изучать химию, биологию, а на такие мелочи совсем не хватало времени, хотя всем очень нравилось, как я умею ладить с клавишами. Даже стало немного грустно при воспоминаниях о прошлом.

— Мария, — мама легко коснулась плеча. — о чём задумалась?

— Вспомнила, что когда-то играла на этом красавце, — улыбнулась я.

— О да, это было прекрасно, милая, — поддерживает женщина. — на столько, что нам с папой было жалко продавать его и мы оставили хотя бы в память, уже и не надеемся, что когда-то на нём кто-то ещё сыграет. Хотя… возможно внук или внучка, — смеётся родная. — у тебя, Маша был настоящий талант, даже жаль, что больше ты не играешь.

— Хочешь, я попробую сыграть что-то? — немного с сомнением спрашиваю. Мне действительно хочется что-то сыграть, музыка всегда отнимала у меня грусть и печаль.

— Шопена? — спрашивает отец.

— Ты пришёл, — улыбаюсь и целую папу в щёку.

— Пришёл, — обнимает меня, а потом и маму. — привет, дорогие. Так, что по Шопену?

— Нет, папа, — смеюсь. — ты же знаешь, я такую сложную музыку не играю.

— Ну, тогда ту свою любимую, которую играла ежедневно в детстве.