— Потерплю.

Обрабатывая первый порез, она едва сдержала крик. Резкая боль пронзила ее, но через несколько секунд стихла. Девушка повторяла процесс снова и снова, закусив губу и действуя быстро.

Кристиано приготовил пластырь. У Антонеллы было три раны, которые следовало заклеить: на левой руке и на коленях.

— Я сама, — заявила она, когда он начал отрывать липкую полоску.

Он стоял очень близко, его обнаженная грудь блестела от пота и крови. Мокрые волосы растрепались, а под правым глазом красовалось грязное пятно. Но даже в таком виде Кристиано ди Саваре заставлял ее сердце биться сильнее.

Он ничего не сказал, просто подал ей пластырь. Когда Антонелла наклонилась, чтобы заклеить колени, порванное платье распахнулось, полностью обнажая ноги. Она заметила, что Кристиано наблюдает за ней. Несмотря на ноющую боль, жар просочился в кровь, отчего на коже выступила испарина. А ведь всего минуту назад ее бил озноб.

Теперь же она дивилась томному теплу, растекающемуся по нервным окончаниям и проникающему в самые глубины ее существа. Глаза Кристиано на мгновение потемнели. Он протянул к ней руку.

Неужели он поцелует ее? Позволит ли она ему?..

Его пальцы коснулись уха Антонеллы и поправили прядь волос. Дрожь охватила ее.

— Почему ты решила, что я ударю тебя? — мягко поинтересовался он.

Девушка оцепенела. Конечно, он не мог этого не заметить. Но она постаралась отделаться небрежным пожатием плеч. Даже попыталась рассмеяться, но смех прозвучал фальшиво, и Кристиано понял это.

— Извини, — наконец пробормотала она. — Я была несколько не в себе. Сама не знаю, что на меня нашло.

Но Кристиано не отступал:

— Один из твоих любовников бил тебя? Поэтому ты испугалась?

— Конечно нет!

Ей неловко было вспоминать, как она вела себя, когда он рассказал о гибели жены. Обычно она хорошо владеет собой, но на сей раз позволила эмоциям взять над ней верх. Антонелла была потрясена, обижена и разозлена обвинениями в том, что она не любит никого, кроме себя. А потом…

О боже! Кристиано пришел за ней, рассерженный и настойчивый, она действительно решила, что он может ударить ее, и запаниковала.

— Повернись и дай мне посмотреть на твою спину, — твердо проговорила она, не в силах вынести его пристальный взгляд, грозивший обнажить все ее тайны, если она не будет сопротивляться.

Девушка беспокоилась, что и вправду скажет слишком много. А ему на нее наплевать. Наверняка это игра. Его жена погибла от рук монтевердианцев, и у Кристиано нет причин испытывать симпатию или сочувствие к их принцессе. И не важно, что он спас ей жизнь, сдернув с кровати и накрыв своим телом.

Кстати, почему он так поступил? Он вообще мог оставаться в безопасности. Но не остался. Однако сейчас не об этом надо думать. Антонелла молилась, чтобы Кристиано больше не давил на нее, не требовал ответов, которые она не хочет давать.

Молча, с горящими глазами, он подал ей полотенце и повернулся. Антонелла облегченно выдохнула. Впрочем, ее облегчение было недолгим, поскольку она увидела его спину. Кровь капала из длинного пореза, который тянулся от одной лопатки к другой. Кожу покрывали кровь и пот, и девушка торопливо вытерла их. Ей пришлось приподняться на цыпочки, чтобы лучше разглядеть рану.

— Думаю, надо перебинтовать.

— Я так и подозревал, — со вздохом отозвался он.

— Больно?

— Чертовски, — ответил Кристиано, напугав ее своим признанием.

— Я сожалею, Кристиано, — тихо сказала она.

— Бывало и похуже, принцесса.

— Все случилось из‑за меня.

— Ты не виновата, что дерево упало.

— Если бы я оставалась с тобой…

— Не оправдывайся, Антонелла. Это случилось. Давай теперь справимся с этим.

— Ты всегда такой стойкий? — Она говорила с легким поддразниванием, однако Кристиано замер.

Секунду спустя он ответил:

— Не всегда.

Было ясно, что он имеет в виду. Он потерял жену. Заживают ли когда‑нибудь подобные раны? Или шрамы остаются навсегда? Способен ли он снова полюбить?

— Ну, думаю, я сейчас закончу. — Антонелла закончила промывать рану, затем промокнула ее чистым полотенцем. — Теперь надо побрызгать антисептиком.

— Давай.

Она взяла баллончик и сделала глубокий вдох.

— Ты готов?

— Да, действуй.

Кристиано не издал ни звука, хотя кулаки его сжались.

— Достаточно, — сказала Антонелла, отставляя баллончик.

Он полез в аптечку, достал бинт, марлю и пластырь.

— Теперь надо это туго перевязать.

Она принялась за дело и, закончив, облегченно выдохнула.

Кристиано повернулся к ней. Белый бинт тянулся через грудь, делая его каким‑то более человечным и уязвимым. Где же вчерашний надменный принц? Однако ей не стоит расслабляться. Внешность обманчива, разве не так? Уж кто‑кто, а она это хорошо знает.

— Ты в порядке? — спросил он.

Антонелла скрестила руки на груди:

— А что со мной может быть?

Он пожал плечами:

— День был трудный. И, я уверен, ты не привыкла перевязывать раны, принцесса.

— Ты ошибаешься.

Его ладонь обхватила ее запястье. Она затихла, сердце заколотилось быстро‑быстро — и в этот раз не от страха. Пальцы Кристиано скользнули по ее пальцам. Затем он погладил руку Антонеллы.

— Ты интересная женщина.

— Не особенно.

— Ты, конечно, Романелли, и дамочка избалованная и испорченная, но у тебя есть и другая сторона. Крайне загадочная сторона.

Антонелла выдернула руку:

— Во мне нет ничего загадочного, Кристиано. Я испорченная принцесса, искушенная, опытная, как ты не устаешь повторять. Я повидала жизнь.

— Где? В Милане или в Риме? Или на подиуме? Или, может, один из твоих любовников бросился на скалы, когда ты решила расстаться с ним?

— Разумеется, — согласилась она, стараясь говорить как можно легкомысленнее.

Не успела Антонелла сообразить, что происходит, как Кристиано вплотную придвинулся к ней. Она попятилась и прижалась к стене. Он уперся руками в стену по обе стороны от нее, не давая ускользнуть. Она немедленно ослабела от желания.

— Мне просто необходимо понять, что же именно в тебе сводит мужчин с ума, — промурлыкал он. — Ты позволишь мне, Антонелла?

— Я… я не думаю… что… — Она умолкла. Несмотря на внутренний голос, требующий не допускать этого ни при каких обстоятельствах, веки девушки, затрепетав, опустились.