И картины его мне понравились. Я не знаток живописи. Я оцениваю картину критерием простым. Залипаю я на нее или нет. Если не могу глаз оторвать, то мне эта картина нравится. И плевать мне, шедевр это или просто мазня уличного художника…

Скажете, что я не права? А мне кажется, что все эти так называемые знатоки просто выдрючиваются. Нет людей более убогих и смешных, чем чересчур утонченные натуры. Стоит такая перед картиной. Гладенький лобик морщит… А сама ничегошеньки не понимает, хоть и есть у нее художка за плечами. Рисовать ее научили, а вот творить – увы. И мстит она всем, кто талантливей, успешней… И ненавидит их своей мелочной душой. Откуда будут у нее гениальные творения, если душа мелкая, что блюдце. Картины деда мне понравились. Да и сам он мне симпатичен.

Живет дед в трехкомнатной квартире. Есть у него и своя мастерская –студия на чердаке. Нынче это называется пентхаус. Получил он ее в застойные времена. Значит, не бесталанный. Есть в нем искра божья…

Дед мужа мне сразу понравился. Простой и добрый человек. Не то, что его злобная дочь, мать Никиты. Та нам крови попила и нервы помотала здорово. Она изначально была против нашего брака. Поженились мы без его родителей. Их на свадьбу сын не пригласил. Но потом она на мне отыгралась. Такую травлю устроила. Сплетни в поселке распускала. Поселок хоть и коттеджный, но сплетники такие же, как и в деревнях: безжалостны и деятельны. Она по колдунам стала ходить. Пакостить и какие-то порчи на меня наводить. Отец Никиты долго смотрел на это, а потом нервы у него сдали. Он положил ее в психушку, чтобы там ей «нервишки подлечили». На самом деле там явный диагноз. С головой у нее беда… Это так, к слову.

Звали деда моего мужа Владимир. Но художник, который сегодня пришел к нему в гости, звал его на французский манер Вольдемаром. По-моему, это глупо. Если ты русский, то и имя у тебя русское. А вот это попугайничанье и французский прононс смешны и нелепы при данных обстоятельствах. Я тоже поумничала, не удержалась. Каюсь, взяла грех на душу. Хотелось поставить на место хвастливого павлина. Стала с этим франкофилом говорить по-французски. Он стушевался, быстро свернул разговор, распрощался и был таков. Дед потом долго смеялся. Ему так четко и быстро приземлить горделивого «а-ля франсе» не удавалось ни разу. А он повадился приходить к деду, чтобы поесть и попить на халяву, попутно отнимая у него драгоценное время. Дед его не любил за бездарность, а сказать пустому человеку, что он мешает работать, воспитание не позволяет. Вот дед его набеги и терпел…

Возвращались мы из гостей довольные. Никита радовался, что дед мне понравился. А я была рада, что я понравилась деду. Это единственный член их семьи, который отнесся ко мне по-человечески. Нам всем просто хочется, чтобы нас любили. Бывает же так, что увидел человека, и он сразу тебе понравился. Возникла симпатия. Как у меня к этому деду. Или как у нас с Никитой.

Дед настоял, чтобы мы жили у него, а не в гостинице. Мы сначала покочевряжились, а потом с удовольствием переехали к нему жить. Да и нам, честно говоря, так было проще и удобней. От нашего присутствия дед будто помолодел. Меня дочкой стал называть. Никиту – внуком. Представляете, как смешно? Дочка замужем за внуком… Значит, я ему вроде тетки… Смешно. Выслушав мои рассуждения на этот счет, дед стал звать меня и Никиту просто по именам. Вот и славно. Так-то лучше…

Две недели пролетели незаметно. Мы купались, загорали, гостили у деда. В общем, наслаждались жизнью и спокойствием. Пора было возвращаться в Москву. Дед уговаривал нас остаться и погостить еще, но мы спешили домой. Соскучились: я по маме, а Никита по своему отцу. Хоть и созванивались по скайпу, а все равно общение вживую – это совсем другое. Билеты Никита заказал на самолет. Хватит с нас поездов. В прошлый раз в поезде весь вагон повеселили.

Прилетели мы домой быстро, но все равно вымотались в дороге. Сразу мыться пошли и спать. Выспаться всласть нам не дали. Многочисленные гости вытерпели только до обеда. А вот после стали приходить и приезжать, как сговорились, не давая нам передохнуть. Пришлось нам срочно принимать душ и просыпаться. А то не комильфо зевать, когда гости рассказывают последние новости. А новости были не очень. Мать Никиты сразу после выписки опять забралась к нам в дом и стала тырить мое белье, чтобы навести порчу. Ее за этим застукал отец Никиты. А после того, как она опять стала заговариваться, отец мужа решил ее изолировать от людей. Ее опять положили в больницу. Значит, не помогают ей уже психиатры. И я стала ее навязчивой идеей. Никита был в ужасе: он понял, что его мать нас в покое не оставит, и придется переезжать из этого дома. Не будут же врачи держать его мать в психушке всю жизнь. Хотя, на мой взгляд, ей там самое место. Гости уехали. И мы остались одни. Никита пошел к отцу. Ему с отцом поговорить по семейным делам надо было.

Я осталась в доме совершенно одна. Скукотища… Никита как-то предлагал нанять домохозяйку мне в помощь. Разговор тогда у нас вышел презабавный.

– Давай наймем домоправительницу.

– Домомучительницу! Вот представь, мы сейчас в чем хотим, в том дома и ходим. Я как подумаю, что в нашем доме будет совершенно посторонний человек. Перед глазами мелькать. Туда-сюда… Ни тебе в трусах по дому походить, ни другими интересными делами с тобой заняться не сможем, где приспичит…

– Зато ты не будешь упахиваться по дому. Уборка, стирка, глажка… Она тебя разгрузит от забот.

– И кого думаешь нанять? Если даму в возрасте, то мне стыдно будет, что я молодая и здоровая девка и бездельничаю, а тетка в матери мне годится и трет в нашем доме полы. Если нанять молодуху, и того хуже. Еще попадется пройдоха и уведет моего любимого мужа.

– Что предлагаешь?

– Нанять домохозяина.

– Тогда он уведет мою любимую жену. Мне это не подходит. А то вдруг на голубца напоремся.

– Об этом я не подумала. Вдруг он к тебе приставать начнет?

– Вообще мрак…

– Да. Опасность явная. Как ни посмотри, все неудобство. Проще самой полы мыть. И для фигуры полезно. Да и готовить я умею. Тебе же нравится?

– Нравится. Я и сам