Но нет, нам подавай запретный плод. Самый, мать его, запретный плод!

Парень в зеркале напротив хмурится: держу пари, он тоже не может понять, как так получилось, что мы с ним оба свернули не туда и попали в сети какой-то девчонки. Причём какой!

Ведь я помню её совсем другой – невзрачной, забитой, скучной. А сейчас? На каждое моё слово она может найти отпор, даже если промолчит, я вижу: ей есть что сказать, она может постоять за себя. Гордая амазонка, которая не стесняясь разбила о голову незнакомца вазу, которыми так дорожит мать.

Я закидываю ноги на тумбочку под зеркалом, и от этого движения небольшая ваза с живыми цветами едва покачивается, напомнив мне о моменте нашего нового знакомства с Алёной.

Нет, я точно лузер.

Если так пойдёт и дальше, мне однозначно нужно будет лечиться, потому что даже у старикашки «Джека Дэниэлса» не хватит силёнок, чтобы удержать моих демонов внутри. Однажды они однозначно вырвутся на свободу, и тогда я…

Я прикрываю глаза и как наяву передо мной появляется образ девушки из комнаты рядом. Она вся была словно соткана из света, искрилась и переливалась всеми цветами радуги, и тянула к себе, притягивала магнитом, оплетала паутиной своего невинного девичьего очарования и сбивала нокаутом с ног. Я одновременно и умирал, и воскресал рядом с ней, но ничего, совершенно ничего не мог поделать с собой, запретить думать или вспоминать о ней.

Горько ухмыльнувшись, салютую своему двойнику в зеркале. Выглядит он паршиво: недельная щетина на щеках, взъерошенные волосы, желтеющий синяк под глазом и чей-то страстный засос на ключице. Чёрт, даже не помню имя последней девчонки…Маша? Вика? Нет, в голове – пустота. Ни имён, ни образов, ни запахов. Такое со мной случалось довольно часто: во время отрывов девушки сливались в один сплошной ком…

Тогда почему с НЕЙ всё не так?

Вдруг напротив щёлкает дверь.

Дэн

Ещё один пример моей паранойи: мой слух каждый раз обостряется до звериного, стоит услышать малейшее движение в коридоре рядом с её комнатой.

Алёна с кем-то говорит по телефону. И тон её скачет от уверенного до сомневающегося. О чём и с кем можно говорить по телефону среди ночи? С подружкой? Ха. Не смешите мои чемоданы.

В мгновение ока я оказываюсь около двери, льну к ней и прислушиваюсь.

Так и есть. Наверняка воркует со своим потенциальным парнем. Думаю, в скором будущем со своим мёртвым потенциальным парнем.

Shit! Shit! Shit!

— Нет, давай не сегодня, — она даже не думает снизить тон, чтобы скрыть, что говорит с кем-то! Моё возмущение взлетает до самой высокой отметки. — Я устала, уже ложусь спать.

Я сжимаю руки в кулаки и еле удерживаю себя от того, чтобы не проломить ими дверь.

— Завтра обязательно встретимся! — тон при этом не сказать, чтобы радостный, может и правда беседует с подружкой?

— Я уже готова лечь спать. — Мой зверь внутри приседает на лапы в ожидании следующих слов, чтобы потом от услышанного разразиться злым лаем. — Что? В чём я сейчас? Ну, это не очень тактичный вопрос ночью, ты не находишь? Нет? Я…в летней пижаме…

Ну тут мои нервы не выдерживают, и я резко распахиваю дверь нараспашку. Алёна от удивления выпрямляется – она стояла у своей двери, облокотившись спиной о стену и от удивления, обнаружив меня прямо перед собой, она приоткрывает рот.

Я долго не думаю. Выхватываю её сотовый из рук, которые тут же опадают плетью вдоль тела, которое, между прочим, действительно, одето в лёгкую и очень короткую пижаму, и подношу ко рту.

— Не звони сюда больше, — рычу, даже не посмотрев на номер и имя абонента. Отрубаю связь и резко закрываю перед ней дверь.

Прикладываюсь лбом к двери, уперевшись кулаками в косяк. Мне нужно удержать себя сейчас в руках, чтобы не наделать глупостей. Не сорваться на крик, на действие. Сейчас нужна вся сила воли, чтобы ни за что не приближаться к ней, иначе весь мой недельный нейтралитет обернётся против меня. Весь алкоголь, который успел попасть в кровь, тут же улетучивается: кровь набатом гремит в ушах.

— Денис! Открой сейчас же! — наконец, девчонка по ту сторону моего безумия обретает силу слова. Она начинает барабанить в дверь руками и даже прикладывается ногой, понимая, что я ей точно не открою и не отдам заветный сотовый телефон – связь с её, мать его, парнем.

Мозг кричит: «Уходи, уходи!», а сердце в это время бьётся синхронно с её ударами по двери: «Останься! Останься!». И от этого коктейля эмоций меня штормит.

— Ты не имеешь права вмешиваться! Это мой сотовый! Верни! — надрывается она.

Надо же, насколько для неё важен этот звонок! И от этой мысли все мои кишки реально сворачиваются узлом, а руки впиваются в дерево двери так сильно, что ещё немного – и оно лопнет, покрыв деревянными осколками всё вокруг.

— Денис! Так нельзя! — она останавливается на минуту, чтобы буквально провыть мне эту фразу, а потом снова приступает к штурму.

Эти её слова будоражат всё моё внутреннее «я». Конечно же, нам нельзя! Конечно же, так нельзя! Но почему-то я не могу допустить, чтобы она смела общаться с каким-то левым мужиком, улыбаться ему, дарить своё настроение и частичку своей невыносимо сладкой энергии. Эгоистично, извращённо, неправильно, но я хочу, чтобы всё это принадлежало мне. И только мне.

Она изо всех сил ударяет ногой по двери и вдруг ойкает. Видимо, не рассчитала силу. С ней это довольно часто случается, кстати.

Алёна замолкает и шипит ругательства сквозь зубы. Я тут же резко открываю дверь. Сам не знаю, что хочу сделать: убедиться, что с ней всё в порядке? Сделать ей хуже? Схватить её и прижать к себе? Оттолкнуть и сбежать вниз по лестнице подальше от своего личного безумства? Не – зна – ю.

Девушка стоит и смотрит, открыв рот, на меня. Она обескуражена снова моим внезапным появлением. И вдруг фыркает, как кошка и выставляет вперёд свой длинный указательный палец. Направляет на меня, как пистолет, и, прищурившись, начинает на меня наступать:

— Это мой телефон! Моя вещь! Ты не имеешь права у меня его отбирать, ты понял?

Мои руки снова сжимаются в кулаки, внутри ураганной воронкой закручивается что-то тёмное, страшное, плохое, но в последний момент мой взгляд падает на вазу на хлипком табурете у зеркала.

Выкинув на пол цветы, я резко выливаю воду из неё на Алёну.

— Освежись и успокойся, — цежу сквозь зубы.

Она замирает, ошарашенная, отплевывается, убирает сосульки волос с лица, чтобы удостовериться в том, что это действительно я стою перед ней, а не сам дьявол во плоти.

Выпрямляется, явно собираясь с силами, чтобы снова обрушить на меня весь свой гнев, и тут я… зависаю. Реально зависаю, как тупой пацан над взрослым глянцевым журналом для мужчин, где нарисованы женские прелести.

Shit! Своей тупой выходкой я сделал только хуже!