Мими, не все ли ей равно, будет он ездить в Бронкс учиться на юриста или на Лонг-Айленд преподавать? В любом случае жить ведь они будут в Левиттауне. Кроме того, у Дона сохранились амбиции. Сегодня Америка – мировой лидер на пути в светлое будущее. Самолеты, только что разгромившие фашизм, будут пролетать прямо над задним двориком их дома. Нужно ли ему перебирать бумажки в каком-то небоскребе, дожидаясь, когда можно сесть на электричку и поехать домой? Или он хочет быть участником всего этого и однажды стать экспертом по международным делам, к которому прислушиваются президенты?

Мими с Доном скопили достаточно денег на первый взнос за дом. Они практически уже выбрали его, и вдруг командование ВВС совершенно неожиданно объявило о том, что штаб-квартира перемещается в штат Колорадо. На этот раз Дон был потрясен не меньше, чем Мими. Переезд планировался в Вашингтоне без какой-либо огласки, и никто из их знакомых об этом ничего не знал.

После непродолжительной паники они забрали свой первый взнос. Дон прибыл к месту службы на авиабазу Энт в Колорадо-Спрингс 24 января 1951 года. Мими с детьми приехала к нему перед Днем святого Валентина.

Вокруг, куда ни кинешь взгляд, были скалы – до самого горизонта, всех оттенков бурого, с величественными открытыми пространствами, разглаженными прохождением ледников и театрально нависающими над равнинами буйными выбросами горных пород. Здесь били источники Маниту-Спрингс с минеральными водами, обладающими поистине целебными свойствами. Горные районы, известность которым принесла золотая лихорадка, разыгравшаяся в этой части Колорадо столетие назад. Мими окружали красоты, хотя любоваться ими она была совершенно не расположена.

Сам город на момент приезда Мими с мальчиками выглядел не лучшим образом. Царила засуха. Подачу воды ограничивали. Зеленая травка и цветы росли даже у дома матери Мими в Нью-Йорке, а теперь она видела только коричневые тона. Здесь не было ни балета, ни искусства, ни культуры, в общем, ничего и близко похожего на жизнь, о которой Мими мечтала ребенком. Дом, который нашел для семьи Дон, располагался на тихой улице под названием Каш-Ля-Пудр. Впрочем, по меркам Колорадо-Спрингс, она считалась оживленной магистралью. Разумеется, и сам дом не имел ничего общего с Левиттауном: это был перестроенный фуражный сарай с винтовой лестницей и безнадежно испорченными дощатыми полами.

Мими проплакала несколько ночей и еще долго негодовала. Этот дом – трущоба, а городишко – медвежий угол. Куда ты меня притащил?

Но Дон – ее муж. А она – мать троих детей и не собиралась на этом останавливаться (ведь Дон был католиком), поэтому дел у нее хватало вне зависимости от места жительства. Мими решила попытаться извлечь максимум пользы из того, что есть. Ей помогали птицы – орегонские юнки, горные вьюнки и сероголовые гаички. Во дворе рос большой тополь, вокруг которого при ближайшем рассмотрении обнаружились полевые цветы. Она решила, что разобьет здесь сад.

Среди новых соседей по улице Каш-Ля-Пудр Мими прослыла читательницей выдающейся толщины книг и женщиной, способной перечислить всех королей и королев от Средневековья до наших дней, причем не только британских, но и всех европейских стран. Скоро они узнали и о деде Кеньоне с Панчо Вильей, и о Говарде Хьюзе, и о ее жизни в Нью-Йорке. Учитывая скромные доходы мужа, Мими искала другие способы выглядеть особенной. От матери она узнала все, что нужно знать о тканях, так что могла углядеть в лавочке старьевщика неизвестно как очутившийся там отрез кашемира, а потом с гордостью рассказывать окружающим об этой своей добыче. Она нашла местный хор и записалась в него, а чуть позже вызвалась организовать при нем любительскую оперную труппу. На первых порах о постановках ее любимого Моцарта не было и речи (им было слишком трудно даже такое, фыркала она в частных беседах), но Мими помогла отобрать исполнителей для проверенных временем «Трубадура» и «Мадам Баттерфляй».

Со временем она полюбила окружавшие ее красоты. Некогда совершенно чуждой растениям и минералам, Мими теперь казалось, что все виденное в витринах нью-йоркского Музея естественной истории оживает на ее глазах. А еще вместе с Доном они открыли для себя соколиную охоту. Воспитание этих настолько диких птиц позволило связать мощную интеллектуальную составляющую их отношений с первозданным и неизведанным характером местности, в которой они теперь жили. Оба узнали, что воспитать сокола значит намного больше, чем просто поймать его в ловушку. Помимо этого требовалось непреклонно навязывать свою волю и контролировать происходящее до тех пор, пока у птицы не разовьется подобие стокгольмского синдрома[18]: она перестанет рваться на свободу и даже станет предпочитать ей плен. После двухнедельного ношения ослепленной птицы на перчатке или руковице они привязывали ее на креанс (шнур тридцатиметровой длины, который весил как рыболовная леска), чтобы сохранять контроль над ней в процессе обучения. Они приучали птицу улетать все дальше и дальше и возвращаться на приманку в виде куска мяса в кожаном мешочке. Затем приманка забрасывалась подальше, чтобы научить птицу пикировать на нее со скоростью больше двухсот километров в час.

При всей своей сложности методика приручения дикого ястреба или сокола была четко прописана, и пара убедилась, что при точном следовании ей владельцы получают воспитанную, послушную и цивилизованную птицу. Мими проявляла те же упорство и настойчивость и дома, где птицам порой позволялось больше, чем детям. Полки гаража были забиты кожаными клобуками для птиц, а сам гараж постепенно превращался в соколиные вольеры. (Когда кто-то из соседей вызвал к ним санитраную комиссию, Дон, содержавший вольеры в идеальной чистоте, отделался от нее без труда.) Мими купила себе акварельные краски подешевле и стала делать ими наброски соколов. Пара также познакомила со своим новым увлечением сыновей. Еще в детсадовском возрасте старший из них (Дональд) впервые принял участие в поимке самки ястреба-перепелятника. Они обнаружили ее в дупле дерева на горе Остин Блаффс, где когда-то располагался туберкулезный санаторий, а впоследствии обосновался кампус Колорадского университета. Мими назвала птицу Килли-Килли – кличка была похожа на крики, которые она испускала. Ее воспитанием Дональд занимался сам. Как-то раз птица поймала кузнечика, взлетела на дверную притолоку и стала покусывать его, как рожок мороженого. Дональд стоял под дверью и терпеливо подзывал ее: «Ко мне, Килли-Килли! Ко мне, Килли-Килли!» Он разрешал ей свободно разгуливать по дому, и члены семьи научились отходить в сторонку каждый раз, когда она особым образом задирала хвост, чтобы нагадить.

Старшие мальчики, Дональд и Джим, пошли в школу, а третий, Джон, был еще совсем карапузом, когда в 1951 и 1953 годах на свет появились четвертый и пятый – Брайан и Майкл. Во младенчестве всех мальчиков Мими кормила грудью,