поступила юная девушка по имени Джоанн Гринберг, впоследствии сделавшая Фромм-Райхманн в определенной мере знаменитостью. В опубликованном в 1964 году бестселлере Гринберг «Я никогда не обещала тебе сад из роз» (который сама она называла автобиографическим романом) рассказывалась история девушки-подростка Деборы Блау, захваченной бредовыми идеями о волшебной стране Ир. Дебора верит, что ею овладели потусторонние силы, примерно так же, как за полвека до нее в это верил Даниель Пауль Шребер. («Были и другие силы, оспаривавшие ее преданность», – пишет Гринберг.) Дебора кажется навсегда отгородившейся от реальной действительности, но ее психотерапевт, доктор Клара Фрид (едва ли не точный портрет Фромм-Райхманн с фамилией, явно отсылающей к Фрейду), совершает прорыв и спасает ее. Доктор Фрид понимает природу и причину существования демонов юной Деборы. «Все эти больные так боятся своей собственной неукротимой силы! И никак не могут понять, что они просто люди, сдерживающие обычный человеческий гнев!» – размышляет в романе доктор Фрид.

Сделанное доктором Фрид для Деборы оказало влияние на целое поколение психотерапевтов. Подобно героине фильма «Сотворившая чудо» Энни Салливан, доктор Фрид стала образцом понимания, сострадания и целеустремленности. Она терпеливо и заинтересованно работала над установлением контакта с пациентом, чтобы расшифровать особенности его личности. В частности, она приходит к важному выводу о том, что усугублению психической болезни девушки невольно способствовали ее родители. «Многие родители очень хотят поместить своего ребенка на лечение, вплоть до того, что намекают или прямо говорят, что он втайне замышляет погубить их. Независимость ребенка – слишком большой риск для неустойчивых личностей некоторых родителей», – размышляет врач на страницах романа Гринберг.

Похоже, что тайна шизофрении разгадана. Евгеника не права. Люди вовсе не рождаются шизофрениками. В этом виноваты их матери и отцы.

Еще в 1940 году Фромм-Райхманн писала об «опасном воздействии избыточно властной матери на развитие детей», называя таких матерей «главной проблемой семьи». Восемь лет спустя, в том же году, когда ее пациенткой стала Джоанн Гринберг, Фромм-Райхманн изобрела термин, который станет ярлыком для женщин вроде Мими Гэлвин на десятилетия вперед: шизофреногенная мать. «Главным образом именно этот тип матерей несет ответственность за серьезные деформации и отклонения раннего периода развития, делающие шизофреника болезненно недоверчивым и обидчивым по отношению к окружающим», – писала она.

Фромм-Райхманн была далеко не первым психоаналитиком, обвиняющим в чем-то матерей. В конце концов, и фрейдизм считал практически все загадочные порывы результатом детского опыта, отпечатавшегося в бессознательном. Но сейчас, в послевоенные годы начала эпохи расцвета Америки, многие психотерапевты получили новые поводы для тревог в лице матерей, отказывающихся вести себя так же, как матери предыдущих поколений. Через год после изобретения Фромм-Райхманн термина «шизофреногенная мать» филадельфийский психиатр Джон Розен писал: «Шизофреника всегда воспитывала женщина, страдающая неким извращением материнского инстинкта».

В собственных трудах Фромм-Райхманн обеспокоенно отмечала, что «американские женщины очень часто бывают лидерами, а мужчины обслуживают их, также как женщины обслуживают своих мужей в европейских семьях» и что «жена и мать часто является носителем власти в семейной группе». Ей особенно не нравилось, что подобные Дону Гэлвину отцы становятся наперсниками и закадычными дружками своих детей, а матери как Мими Гэлвин превращаются в строгих командиров. Сразу же после того, как Фромм-Райхманн дала таким матерям название, эту идею с энтузиазмом подхватили. Джон Клозен и Мелвин Кон из Национального института психиатрии описывали шизофреногенную мать как «холодную», «перфекционистскую», «тревожную», «сверхдеспотичную» и «рестриктивную». Психолог Сюзанна Райкард и психиатр из Стэнфордского университета Карл Тиллман писали о шизофреногенной матери как о «типаже англосаксонской американки из среднего класса: аккуратной, адекватной, но полностью лишенной подлинной душевной теплоты».

Этим описаниям явно не хватало определенной законченности. Что, собственно говоря, эти матери делали детям? Какими они были – властными или слабыми, надоедливыми или отчужденными, садистками или флегматиками? В 1956 году антрополог Грегори Бейтсон (кстати, муж Маргарет Мид[22]) свел разнообразные предполагаемые грехи шизофреногенной матери в теорию, которую назвал «теорией двойной связи». Он пояснил, что двойная связь – ловушка, которую некоторые матери расставляют своим детям. Мать говорит: «Подтяни носки», но что-то в ее тоне сообщает прямо противоположную мысль – «Не будь таким послушным». То есть, даже если ребенок послушается, мать будет недовольна. Тогда ребенок чувствует беспомощность, испуг, огорчение, тревогу – он попал в ловушку, выхода из которой нет. Согласно теории двойной связи, если ребенок попадает в такие ловушки достаточно часто, у него развивается психоз как некий способ справляться с этим. Измученный матерью, он удаляется в свой собственный мир.

Бейтсон разработал свою теорию, не обладая ни малейшим опытом в клинической психиатрии. Но значения это не имело. Наряду с понятием шизофреногенной матери, теория двойная связи немало поспособствовала тому, что в психиатрии стало общепринятым возлагать вину на матерей, причем не только за шизофрению. В 1950-х и 1960-х годах было трудно найти какое-то эмоциональное или психическое расстройство, причину которого психотерапевты не видели бы в действиях матери пациента. В аутизме были виноваты «замороженные матери», которые не давали своим детям достаточно душевного тепла. Вина за обсессивно-компульсивные расстройства возлагалась на конфликтные ситуации во время приучения к горшку на втором-третьем году жизни ребенка. Общественное восприятие психического заболевания прочно переплелось с образом матери-чудовища. И выглядело абсолютно логичным, что в фильме Альфреда Хичкока «Психо», вышедшем на экраны в 1960 году, вина за безумные деяния самого знаменитого маньяка-убийцы в истории кинематографа Нормана Бейтса однозначно возлагалась на его покойную мать.

Именно со всем этим и предстояло столкнуться Гэлвинам, когда их мальчики начнут заболевать: с сильно окрепшей психотерапией, которая борется с позиции морального превосходства с бесовскими наваждениями евгеники, хирургии и химических экспериментов и всегда готова объяснять заболевание причинами сугубо личного характера. В 1965 году видный психиатр из Йельского университета Теодор Лидз, известный как сторонник связи шизофрении с особенностями семейных отношений, заявил, что шизофреногенные матери «стали опасными фигурами для мужчин» и находятся в «кастрирующих» отношениях со своими мужьями. В качестве общего правила он рекомендовал навсегда изымать больных шизофренией из их семей.

Родителям поколения Дона и Мими Гэлвин не нужно было знать про теорию двойной связи или шизофреногенных матерей, чтобы понимать, что любое отклонение у их детей вызовет вопросы к ним самим. Что происходило с этими детьми, когда их воспитывали? Кто позволил им стать такими? Что это за родители такие? Для тех времен вывод был вполне очевиден: если тебе кажется, что с ребенком творится неладное, то обращаться к врачу нужно в самом крайнем случае.

Глава 5

Дон

Мими

Дональд

Джим

Джон

Брайан

Майкл

Ричард

Джо

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Мэри