Зачем-то поддаюсь порыву и следующую порцию дыма выдыхаю ей в лицо. Леся смешно морщиться, забавная такая. Надо же, малышка-соседка даже не представляет, что из-за неё я расстался с девушкой. Смешно.

— А ты знаешь, что если так часто курить, то можно рано умереть? — она, наконец-то, распрямляется. — Хотя, да, кури-кури.

— Как в такой доброй семье, появился такой кактус? Признайся, мелкая, ты приёмная? — говорю ей в спину, ухмыляясь.

— И тебя с наступающим, дорогой сосед, слышу напоследок, после чего подъездная дверь за ней закрывается.

Забавная малышка-соседка.

При таком раскладе было сложно предположить, как сложатся дальнейшие события. Кажется, даже Ванга такого не предсказала бы.

На улице уже наступают сумерки, когда я решаю выйти снова покурить. Сейчас особенно не хочется о чём-то думать — самокопание вообще не моё. Звоню Кириной маме, чтобы убедиться, что та доехала без происшествий.

Леся, подобно снежной лавине, появляется внезапно. Вылетает из подъезда и присаживается на скамейку, не обращая на меня внимания. Ночную тишину, помимо музыки, доносящееся с квартир, нарушают её всхлипывания.

— Мелкая, — видеть её такую крайне непривычно. — Что с тобой?

Она мгновенно трет глаза, чтобы я не увидел её слёз.

— Что-то серьёзное? — хочется подойти, но она выставляет предостерегающе руку.

— Всё отлично, — снова грубит, но голос надломлен после пролитых слёз.

— Окей, — делаю очередную затяжку, впуская в легкие дым. Ночное небо сегодня особенно поражает количеством звезд.

Чувствую, что малышка-соседка беззастенчиво рассматривает меня.

— Хватит пялиться, — она сразу стыдливо отводит взгляд, пойманная с поличным.

После своих слов начинаю сам рассматривать её. Интересно, как человек, который вообще не касается моей жизни, мог так сильно на неё повлиять? Бред же.

— Ты сегодня не такая, как всегда, — замечаю, а она, сразу реагирует на мои слова. Интересно, что могло случиться у малышки-соседки? Кто её обидел?

— Какая я обычно? — её голос ещё слышен.

— Живая. Жизнь хлещет с тебя, особенно это видно по твоим глазам. И это забавно, когда ты со злостью смотришь на меня и выпускаешь свой яд, но при этом остаёшься по-прежнему невинной.

Она замирает, кажется, даже не дышит. Я и сам не знаю, зачем говорю это. Просто появляется желание, чтобы она перестала плакать и грустить.

— Сейчас ты не такая. Сейчас в твоих глазах боль и грусть. Тебя кто-то предал, да?

Практически уверен, что именно по этой причине малышка-соседка такая подавленная.

— А тебя? — смотрит прямо мне в глаза, с такой смелостью, что дыхание перехватывает.

Предавали ли меня? Интересно, поступок Киры можно считать предательством? Я его расцениваю именно так.

— Пойдёшь домой? Через час пробьют куранты, — тушу окурок, а Леся молчит, оставляя мой вопрос без ответа.

Ловлю себя на мысли, что неспроста она выскочила вся в слезах именно из своего дома. Видимо, она категорически не хочет туда возвращаться.

— Если тебе некуда идти, можешь отпраздновать у меня, — она в шоке, видно по её реакции.

— С чего такая честь?

— Не хватало, чтобы ты шлялась где попало всю ночь. Придурков хватает.

Не знаю с какой стати меня вообще это волнует, но приходится себе в этом, признаться.

— Мне твоя девушка волосы повыдирает. Она, конечно, милая, но я лучше не буду рисковать.

Ох, знала бы ты, как эта «милая» позволяла себе о тебе отзываться, первая бы набросилась на неё.

— Её нет, — открываю парадную дверь. — Идёшь, мелкая?

И она идёт, отчего на сердце становится легче.

Вот из-за таких неправильно сложившихся обстоятельств, нам приходится праздновать этот праздник вдвоем.

Сначала чувствуется огромное напряжение — как-никак, мы едва знакомы. Однако, вся неловкость быстро сменяется и гостиную заполняют наши оживленные разговоры и её заливистый смех. Оказывается, что общих интересов в нас предостаточно, чтобы ещё долго не выходить с этой квартиры, споря на разные темы. Несмотря на юный возраст, её размышления довольно зрелые и взвешенные. Редко в восемнадцать лет у девочек есть четкая точка зрения, это впечатляет.

Я ощущаю легкое волнение, которое не присуще мне. И Лесина искренняя улыбка завораживает. Необычные ощущение, странная, необъяснимая тяга.

Кажется, я сдаюсь без боя, когда становится мало воздуха рядом с ней.

— Загадала? — спрашиваю, не отводя с неё взгляда. Её кивок становится для меня призывом к действию.

Чувствую необходимым попробовать её губы на вкус. Как только касаюсь их своими, молюсь, что малышка незамедлительно оттолкнула меня от себя. Это чертова ошибка, которую у меня уже не получается контролировать. Малышка-соседка не облегчает задачи и, видимо, не слышит моих молитв, потому что спустя пару секунд, отвечает на мой внезапный поцелуй с не меньшим напором. В этот момент, кажется, взрывается всё внутри и вокруг меня. Точно могу сказать, что ещё никогда не испытывал такой шквал эмоций.

Всё что происходит дальше, просто подрывает мои убеждения о силе влечения и наслаждения. Её податливое тело так сильно отзывается на мои ласки, что голову сносит. Терзания и прочую хрень откладываю на задний план, потому что отчетливо понимаю — не способен сейчас опустить малышку, прекратив всё. Чувствую, что она думает так же.

То, что я испытываю — невероятно сильные эмоции. Настолько, что доставляют боль, смешанную с эйфорией. Чёрт, со мной, довольно зрелым и уже многое повидавшим, такое впервые.

Желания отпускать малышку домой совсем нет, но ей приходится уйти под утро. Как оказывается позже, невероятно удачливо.

Вадим

Кира разбудила меня около семи часов утра. Подумать только, малышка-соседка ушла пару часов назад. Как же удачно. Конечно, скрывать ничего я не собирался, просто не хотелось втягивать Лесю в эти разборки.

Кира шумела на кухне, а я понял, что не засну больше. Я полностью понимал паскудность своего поступка, но взял за него ответственность ещё в тот момент, когда потянулся к губам Леси. Принесет ли Кире счастье то, что она оказалась права на нас счёт? И пусть раньше я не рассматривал соседку в этом плане, первая мысль после пробуждения была о ней. Я не жалел, если бы дали возможность всё исправить — однозначно, не воспользовался ею.

— Доброе утро, — заметив меня, широко улыбается, стоя у плиты. — Вадь, прости за вчерашнее, не знаю, что на меня нашло.

Теперь я хотя бы узнаю в ней девушку, с которой встречаюсь пять лет.

— Поздно, — произношу, как ни в чем не бывало.