– Ты знаешь, – начала свой разговор Анна, видя, как муж не на шутку встревожен. – Я среди всех, кто изображен на картине, знаю только Иисуса и Иуду.

– Я тоже, – ответил Сергей Арнольдович. – Точно могут назвать всех только специалисты.

– Точно может знать только автор, – заключила Анна и продолжала, – Я вот все думаю про твой сон и, кажется, нашла разгадку. Это называется «сон в руку». И бывает это довольно часто у людей, которые постоянно о чем-то думают. Вот так, как ты, например, думал, чтобы нарисовать на этой стене. И идея пришла к тебе во сне. Только ты потом ее забыл.

Сергею Арнольдовичу очень понравилось это толкование его сна, и он предложил:

– А не накатить ли нам по бокальчику хорошего красного вина и обмыть столь талантливое и удачное приобретение?

– Почему бы и нет, – ответила радостная Анна.

Дни шли за днями, месяцы за месяцами. По выходным в доме перебывало немало друзей и родственников. Часто бывали родители Анны, настоятель местного храма отец Александр, которому Ванин помогал восстанавливать церковь. Все были в восторге от копии полотна великого Леонардо да Винчи. Еще больший восторг вызывала история написания этой картины в доме Ваниных.

Однако истина была в том, что Сергей Арнольдович действительно никого не просил присылать в дом художника. И тем более он не мог себе представить, что копию такой работы великого мастера можно было иметь у себя в доме. Это было за пределами его воображения.

И все было бы ничего, если бы их дочь Юлечка не раскопала в Интернете информацию о том, что полотно таких размеров можно сделать в лучшем случае за две недели при условии, что будет работать группа художников из трех человек. «Тайная вечеря» в доме Ваниных была написана меньше чем за сутки.

Но что бы там ни было, копия творения Леонардо да Винчи прижилась. И уже не то чтобы каминный зал, дом семьи Ваниных невозможно было представить без этого полотна.

Зимними вечерами все семейство и Зинаида Григорьевна, когда ее приглашали, любили собираться у камина, перекинуться в кинга, выпить чаю. Зинаида Григорьевна обнаружила у картины даже лечебные свойства. Родители Анны также стали чаще наезжать. Раньше это была большая редкость. Не любили они зятя.

Однажды зимой за несколько дней до Нового года в католическое Рождество, приехав поздно с работы, Сергей Арнольдович попросил Федора растопить камин. Ему нездоровилось. Пока Анна с Зинаидой Григорьевной шуршали на кухне, а Федор возился с дровами, Ванин думал о том, что надо как-то грамотно перегруппироваться в своем бизнесе.

Времена пришли тяжелые. Рынки лихорадило, в стране нестабильная обстановка. И никто не знает, что будет завтра, а работать надо. За неделю устаешь так, как раньше за год. Когда же случился очередной экономический кризис, стало работать совсем тяжело, вернее не было никакого смысла работать. Все что ни сделаешь, себе же в убыток. Одним словом, сплошная нервотрепка.

Ванины стали все чаще наезжать в свой загородный дом, чтобы сменить обстановку, подышать свежим воздухом. Летать в теплые страны не было никакого желания. Им с Анной больше нравилось здесь, дома. Они уютно располагались на мягком диване возле камина: она с книжечкой, а он – рядом, любил смотреть на огонь и думать.

Так было и в этот раз. Он долго смотрел на огонь своими прищуренными голубыми глазами и вдруг сказал Анне:

– Я думаю, что у Иисуса было совершенно другое лицо, чем здесь, на картине да Винчи.

– И какое же оно было? – заинтересованно спросила Анна.

– Ну, во-первых, моложе. Здесь ему 33 года, но выглядит он гораздо старше, так, я бы сказал, лет на 50.

– Пожалуй, да. Ты прав, – поддержала его жена. – Я как-то об этом раньше не думала.

– Во-вторых, мне кажется, он был более худощав. Здесь же он достаточно упитанный, крепкий человек.

– А чего это вдруг ты завел разговор на эту тему? – поинтересовалась Анна. – Или надумал чего?

– Вчера заезжал к отцу Александру в храм. Он мне показал работы юных художников. Все рисовали Иисуса Христа. Было очень интересно посмотреть рисунки детей.

– И что? – спросила Анна.

– Да вот, очень понравилось мне. Каждый видит бога по-своему. Ни одного одинакового изображения. Подумал и решил тоже попробовать. Время появилось – надо использовать.

– Попробуй. Здорово! Ты же рисовал когда-то. У тебя же талант. И недурно получалось. И кроме того, для тебя это будет полезно: отключишься от работы, морально отдохнешь, а потом бога рисовать – это же святое дело.

На следующий день в кладовке он отыскал комплект масляных красок, коробку с художественными кисточками и этюдник с треногой. В сарае Федор нашел толстый лист фанеры. Ванин зачистил его и пропитал олифой. Через пару часов можно будет начинать карандашный рисунок.

Усевшись поудобнее у окна так, чтобы свет падал на фанеру слева, он принялся набрасывать карандашом первые штрихи задуманного лица. Карандаш удивительно легко скользил по листу фанеры, тщательно выводя лицо, фигуру человека с посохом в правой руке и книгой в левой. За спиной вырисовывалось голубое море с рваной полосой береговой линии. Своей головой путник как бы закрывал солнце на восходе, и казалось, что его свечение исходит от этого человека.

Сергей Арнольдович не заметил как пролетело время. Он поднялся со стула, отошел на несколько шагов назад и внимательно посмотрел на результаты своего труда. Это получился совсем недурственный карандашный рисунок.

– Получилось, – довольный сказал он сам себе. – Глядишь, к весне тихо, по малому, закончу.

Ванин не был профессиональным художником, и потому каждая деталь лица Иисуса, его одежды, пейзаж давались ему с огромным трудом. Но самое главное, он забывал о делах, о проблемах, одним словом, отдыхал. Анна как-то заметила ему: «Ты как стал заниматься картиной Иисуса, изменился в лучшую сторону: посвежел, перестал быть раздражительным. Видимо, в этом что-то есть. Ты не торопись его заканчивать».

Но однажды, хорошим солнечным деньком, работа все же была завершена, и автор, заключив свой труд в богатую позолоченную рамку, повесил свою картину справа от «Тайной вечери» на перпендикулярной стене поближе к камину. Они вдвоем с Анной, как и в тот раз, когда Лукой была написана картина, стояли и молча созерцали теперь уже творение Сергея Арнольдовича. Анна грустно заметила:

– Талантливый человек талантлив во всем.

– Ты это о чем? – не поняв ее, спросил Ванин.

– Я, Сереженька, о том, что ты очень талантливый человек: и в бизнесе, и, вот, как оказалось, в живописи.

– Да, брось ты, – отшутился Ванин. – Самое уникальное произведение создала ты. Вон, по газону прыгает.

За окном Юля пыталась научить деда с бабкой чему-то недоступному. Кажется прыгать со скакалкой.

Анна не отрываясь смотрела на Иисуса и вдруг сказала: