— Это, конечно, дело твое, но я думаю, тебе лучше не распространяться, что ты прилетела на моем самолете. В школе все знают, что родители дали тебе зеленый свет, разрешив вернуться. Твой вид транспорта может кому-то не понравиться. Мне кажется, лучше просто сказать, что ты прилетела, и на том закруглить разговор.

Минивэн, встретивший ее в аэропорту, принадлежал местной таксомоторной компании, водитель не обращал на нее никакого внимания, оставив в покое, поэтому она сидела в темноте наедине со своими мыслями. Надела наушники, попыталась послушать музыку, потом криминальное шоу, но ни на чем не смогла сосредоточиться и решила, пусть лучше будет тихо.

Стиви понимала, что можно позвонить Джанелль либо Нейту или хотя бы отправить им сообщение о своем возвращении, но обнаружила, что ее сковал паралич. Они станут задавать вопросы, на которые у нее пока не было ответов. Она и сама едва что понимала. Поэтому прокручивала в голове сюжеты детективных романов и смотрела на высившиеся стеной вдоль автострады скалы.

Минивэн припарковался на стоянке у дороги, и водитель, ожидая, когда за ней приедет кто-нибудь из Эллингэмской школы, выключил двигатель. Вскоре рядом остановилась голубая «тойота». Стиви увидела знакомую седовласую голову. На охраннике Ларри не было обычной униформы — ему выпал выходной, поэтому он надел джинсы и куртку в красно-черную клетку, выглядевшую очень по-вермонтски.

— Так-так, — сказал он, когда Стиви вышла из минивэна, — значит, ты вернулась.

— Вам меня не хватало?

— Да я только о тебе и думал, — ответил он.

В его голосе присутствовало достаточно беззлобного ворчания, чтобы она поняла: отчасти это было правдой. Да, она доставила Ларри немало головной боли (шлялась по тоннелям, вмешивалась в разбирательство по делу о гибели Хейза, начала собственное расследование, плюс другие мелкие шалости, на которых и останавливаться не стоит), но вместе с тем одержала над ним победу, серьезно изучив дело Эллингэма, и тот факт, что она…

Именно она привела его к трупу Хейза. А потом — к человеку, который, возможно, нес ответственность за его смерть.

Ларри подхватил одну из пузатых сумок с грязной одеждой Стиви и положил ее в багажник машины. Ее вещи уже не в первый раз переезжали с места на место и оттого, что их положили в «тойоту», менее потрепанными не казались. Похоже, это был личный автомобиль Ларри — она приехала слишком поздно, чтобы посылать за ней эллингэмский автобус.

— Что тут было без меня? — спросила Стиви, как только они уселись в машину.

Ларри еще больше приглушил музыку в стиле кантри, которую до этого слушал.

— Жизнь замерла. Школа закрылась.

— Это я знаю, — сказала она.

Ларри выехал на дорогу. Здесь оказалось намного темнее. В пригородах Питтсбурга было больше магазинов и торговых центров, больше автозаправок, больше света в целом. Здесь тьма опускалась на землю до тех пор, пока не натыкалась на дерево или скалу, а потом поглощала все без остатка. Небо над головой усеивали звезды. От знакомых знаков вдоль дороги, от билбордов с рекламой отелей для горнолыжников, леденцов из кленового сиропа и изделий стеклодувов на душе стало тепло. И потом, вдоль автострады 1-89 стояли дорожные указатели, которые она любила больше всего, — те, на которых было написано «АМЕРИКАНСКИЕ ЛОСИ». Она обратила на них внимание, когда ехала в Эллингэмскую академию в первый раз: одни только лоси, лоси и снова лоси, но в то же время…

Никаких лосей.

— Вы когда-нибудь видели американского лося? — спросила она.

— Ага, — ответил он.

— И какой он был?

— Большой.

Ответ ее удовлетворил. По крайней мере, американский лось оказался не выдумкой.

— Итак, ты вернулась, — сказал Ларри, — надеюсь, теперь ты будешь чуть строже следовать правилам.

— Я всегда им следовала, — ответила Стиви, — разве что…

— Шаталась по опечатанным тоннелям, где кое-кто нашел свою смерть. А потом приперла к стене в своем коттедже подозреваемую в убийстве…

Стиви горделиво залилась румянцем, хотя это, вероятно, была не та реакция, которую ожидал Ларри.

— Спрашиваю еще раз: на этот раз все будет иначе, не так ли? — сказал он.

Она утвердительно кивнула головой.

— Мне хотелось бы, чтобы ты произнесла это вслух, — произнес он.

— Правила. — ответила Стиви. — Буду. Их. Соблюдать. Все до единого.

— Вот и славно. Потому что ты мне нравишься, и мне не хотелось бы, чтобы тебе дали пинка под зад и отправили паковать вещи. Хочешь расследовать преступления, да? Тогда не веди себя так, будто ты умнее всех остальных, и не занимайся ими в одиночку. Этим ты обижаешь других.

— Знаю, — сказала она, — извините.

— Извинения здесь ни при чем, — ответил Ларри.

Стиви съехала по сиденью вниз, согнулась пополам и ехала так до самого конца, в виде наказания позволив ремню безопасности врезаться ей в шею. Чтобы свернуть на коварную подъездную дорожку к школе, автомобиль выполнил спорный с геометрической точки зрения поворот. Первый раз она проделала этот путь далеким утром в слишком большом школьном автобусе. Вдоль дороги высились редкие фонарные столбы, дававшие достаточно света, чтобы увидеть нерушимый, утопающий во мраке лес, узкую дорогу, волнительную переправу вброд ручья внизу, а потом подъем, подъем, подъем…

Машина взобралась на холм, и в сфокусированных лучах фар появились два сфинкса. Темная стена деревьев, выросшая поначалу перед ними, расступилась. На лужайке отражался круг яркого света — света в каждом окне, света, направленного на фонтан Нептуна и возвышавшийся над ним Гранд-Хаус. Яркого. Наготове.

Стиви ожидало начало второго акта.

На круге Ларри высадил ее из машины и сказал:

— Утром приходи в Гранд-Хаус, доктор Скотт хочет с тобой поговорить, чтобы ты быстрее освоилась. В десять часов.

— Ладно, — ответила она, — в десять буду.

— Отлично. Тогда спокойной ночи. Я прослежу, чтобы принесли твои вещи.

Стиви направилась к коттеджу «Минерва». Воздух был резкий и холодный, шаги на выложенных камнем дорожках звучали громко и пронзительно. Деревья над головой образовывали сплошной полог, скрывавший собой луну. У девушки немного закружилась голова, она обхватила себя руками за плечи. Она так волновалась оттого, что волновалась за свое волнение. Неужели это случится сегодня ночью? Неужели кто-то схватит ее пальцами за шею и свернет набок мир — в тот самый момент, когда ей полагается быть счастливейшим человеком? Неужели вселенная сожмется до размеров шарика и заедет ей прямо между глаз?

Приятно потянуло дымком от горевших дров. Где-то жгли костер. Этот запах должен был ее согреть и доставить немного радости, но лишь напомнил, каким далеким и другим было это место и какой на ее плечах сегодня лежал груз. Девушка остановилась, сделала большой вдох через нос и задержала воздух в легких. Потом протяжно выдохнула через рот стойким султаном морозного конденсата. Раньше она скрупулезно делала дыхательные упражнения, каждый вечер по полчаса. Они помогали ей взять себя в руки, позволяя организму завершить цикл и восстановиться.