- Его мордочка! Его хорошенькая мордочка! - взвыла Моросинка, и Грозовичок задрожал от страха.

Пачкун загородил собой Грозовичка, неподвижно лежавшего на примятой траве.

- Иди-ка в лагерь, Моросинка, - мягко, но властно, попросил воин. - Иди, позаботься о Желудишке. Он страшно напуган.

Когда Пачкун вывел Моросинку из палатки целительницы, Ежевичинка склонилась над Грозовичком.

- Ни о чем не волнуйся, малыш, - проворковала он. - Теперь ты в безопасности, я позабочусь о тебе. Все будет хорошо.

Грозовичок лежал и дрожал - больше он все равно ни на что не был способен. Ежевичинка куда-то ушла, а у него не было даже сил открыть глаза и посмотреть, куда.

Боль теперь была везде, такая страшная, что он даже плакать не мог. Даже завыть не было сил.

Ежевичинка вернулась, принесла с собой какие- то травы, пахнущие так резко, что даже дышать стало больно.

- Малыш, я выжму несколько капель сока тебе в рот, - промурлыкала Ежевичинка. - Сок очень горький и противный на вкус, его будет трудно проглотить, но ты все равно постарайся. Это очень нужно, Грозовичок. От этого тебе станет легче. Ты ведь сильный малыш, правда?

Грозовичок хотел ответить, но его рот вел себя как-то странно. Он попробовал пошевелить губами-и тоненько взвыл от боли.

- Ш-шш, малыш, - заворковала над ним Ежевичинка. - Сейчас, сейчас тебе станет легче… Это ивовая кора и маковое семя, ты сейчас заснешь, и боль пройдет…

Сквозь невыносимую боль Грозовичок почувствовал, как что-то влажное капает ему в рот, скатывается внутрь. Он собрал последние силы и сделал глоток.

- Ты умник, ты самый мужественный котенок на свете, - приговаривала Ежевичинка, гладя его хвостом. - А сейчас поспи, милый. Ты будешь спать долго, а когда проснешься, тебе будет гораздо легче…

Не переставая говорить, она стала подкладывать мягкий мох под бока Грозовичка, и вскоре ему стало тепло и хорошо. И боль куда-то отступила… Слова Ежевичинки слились в тихое бормотание, потом стали отдаляться, и вскоре зеленая полянка и запахи трав растаяли в темноте.

Настала ночь.

Грозовичок обескуражено посмотрел на маму.

- Ты уже уходишь?

- Мне пора, - отрезала Моросинка, отводя глаза.

«Почему она не смотрит на меня?»

- Рыба вернулась, поэтому сейчас мы все охотимся день и ночь, - добавила Моросинка.

Желудишка поставил лапы на край гнездышка, в котором лежал Грозовичок.

- Я никуда не уйду, - шепотом пообещал он. - Я останусь с тобой!

Но Грозовичок продолжал упрямо ловить взгляд Моросинки.

- А я хотел рассказать тебе про бабочку, которую поймал вчера!

Он провел в палатке целительницы целую луну и уже начал сходить с ума от безделья. Охотиться тут было не на кого, поэтому бабочка, случайно залетевшая в палатку Ежевичинки, стала для Грозовичка настоящим подарком - еще бы, ведь он поймал ее в воздухе, одной лапой!

Желудишка придвинулся ближе.

- Расскажи мне про бабочку!

- Она была огромная, - выпалил Грозовичок, поворачивая голову к матери, но Моросинка уже шла к выходу.

- Я обещала Волнорезу, что пойду в патрулирование, - не оборачиваясь, бросила она.

- Моросинка! - Ежевичинка вышла из неглубокой ямки в осоке, где она хранила свои целебные травы, и преградила дорогу королеве. От ее шерсти пахло едкими травами, кусочки сухих листьев пристали к усам.

- Что? - Моросинка резко остановилась.

- Грозовичок сегодня может вернуться в детскую, - сказала Ежевичинка.

- Правда? - взвизгнул Желудишка. Не в силах справиться с восторгом, он запрыгнул в гнездышко брата и замолотил по нему лапами. - Вот здорово! Наконец-то! Вставай, ленивец, бежим играть!

- Значит, он поправился? - Глаза Моросинки потемнели. Она покосилась на Грозовичка.- И ты больше ничего не можешь для него сделать?

Желудишка замер с поднятой лапой.

- Усы и уши у него в целости и сохранности, - ответила Ежевичинка, и Грозовичку показалось, будто ее всегда мягкий голосок прозвучал неожиданно резко. - Он может играть, охотиться и тренироваться наравне с остальными котятами. Чего еще тебе нужно?

Моросинка отвернулась, обогнула Ежевичинку и зашагала в сторону поляны.

- Отлично, - бросила она, не поворачивая головы. - Раз так, присылай его в детскую!

Мелькнул кончик хвоста - и Моросинка скрылась.

Грозовичок склонил голову.

- Мама… У нее что-то случилось?

- Она просто немного устала, сейчас все племя занято охотой, - торопливо заверил его Желудишка.

Ежевичинка выпустила когти.

- Устала, - прошипела она.

Желудишка пощекотал хвостом за ухом Грозовичка.

- Идем скорее! - Он выпрыгнул из мохового гнездышка брата и замахал хвостом. - Ты и так тут залежался! Тебе нужно скорее набраться сил, понял? Ведь через две луны мы станем оруженосцами!

- Боюсь, с этим придется подождать, - сухо заметила Ежевичинка.

У Грозовичка оборвалось сердце. Подождать?

- П-почему?

Голубые глаза целительницы смотрели бесстрастно и твердо.

- Ты станешь оруженосцем чуть позже, малыш.

Грозовичок выскочил из гнездышка, бросился к Ежевичинке.

- Но почему?

Лапы у него дрожали и подгибались.

- Ты сломал челюсть, - напомнила целительница.

- Но она уже зажила! - мяукнул Грозовичок. Он широко разинул пасть и несколько раз открыл и закрыл ее, чтобы доказать это.

Честно говоря, челюсть с одной стороны все еще плохо слушалась и даже сильно болела, особенно если Грозовичок всю ночь спал на этой щеке, но кости все-таки срослись, поскольку боль стала терпимой, а не такой, от которой он раньше терял сознание.

- Пол-луны ты почти ничего не ел, да и сейчас с трудом жуешь, - напомнила Ежевичинка, скользнув взглядом по щуплым бокам Грозовичка. - Ты должен немого подрасти, прежде чем сможешь стать оруженосцем.

- Да не расстраивайся, все будет хорошо! - поспешил утешить брата Желудишка. - Подумаешь, чуть позже начнешь тренировки! Ты всегда был сильнее меня, так что быстро наверстаешь все, что пропустишь. Главное, ты живой, а потолстеешь ты быстро, вот увидишь! - Он боднул Грозовичка лбом и замурлыкал.

Но Грозовичок был безутешен. Только сейчас он заметил, как сильно вырос его брат. Когда Желудишка успел стать таким высоким, когда его короткие детские лапки превратились в эти тяжелые лапищи? А упитанный-то какой, целый барсук, а не котенок! А он, Грозовичок… Ему стало стыдно своих впалых боков, своих тоненьких, как прутики, ножек. Неужели он никогда не сможет стать воителем? А как же его мечты о предводительстве? Может ли тот, кто стал оруженосцем позже срока, когда-нибудь стать предводителем племени?