– В любовь на всю жизнь? Нет, конечно. Я, вообще, считаю, что институт брака в современном мире себя изжил. Люди меняются, интересы становятся разными, какой смысл терпеть друг друга годами?

– А дети?

– Что дети? Ну да, природой заложено: оставить семя, посмотреть, что из него вырастет. Жалко, что нельзя быть отцом-одиночкой, так что лет через десять–пятнадцать, наверное, женюсь. Раньше не стоит, других интересов хватает.

Софи иронично улыбнулась:

– Ну, необязательно. Можешь, суррогатную мать найти за большие деньги.

Костя откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза, продолжая играть пальцами с волосами Софи.

– Нет, такого не хочу. У ребенка должны быть двое родителей, а не как у меня. Так что постарею, найду себе молоденькую девочку с хорошим здоровьем, и пусть она возится с детворой, пока я на берегу моря в собственном доме пишу новый бестселлер. А потом мы вместе будем ужинать, жена расскажет, как прошел день у малышни, я поиграю с ними, восхищаясь, как много они уже умеют, поцелую всех в лоб и провожу спать.

Костя настолько живо представил эту картину, что на губах невольно появилась улыбка. Софи это сразу заметила.

– А не боишься, что девочка захочет себе кого-нибудь помоложе? – усмехнулась она.

– Ты про измены? – Костя открыл глаза. – Да пусть. Главное, чтобы ребенка от меня родила. Сейчас не проблема это проверить.

– А если не от тебя?

– Выгоню. Зачем моим детям мать, которой не хватило ума предохраняться с любовником?

Софи вновь улыбнулась и, положив руку кузену на плечо, приподнялась, так что ее глаза оказались очень близко к его лицу. Костя инстинктивно чуть откинулся назад, чтобы увеличить расстояние, а она произнесла:

– Мне кажется, за всем твоим цинизмом прячется маленький мальчик, который просто хочет, чтобы его любили.

Костя поморщился от ее слов.

– Софи, не играй со мной в психоанализ. Кто бы там ни жил, это касается только меня, никого другого я пускать не собираюсь.

Кузина покачала головой, но продолжать разговор не стала. Нежно поцеловав Костю в губы, она встала с пуфика и запахнула халат.

– По-моему, нам обоим уже пора спать, – сказала Софи и направилась к двери, но, сделав пару шагов, остановилась и подняла с пола упавшую страницу рукописи.

Протянув пожелтевший лист бумаги Косте, она задумчиво произнесла:

– Будь осторожен, кузен. Эта книга хранит много тайн.

– Ты поэтому хотела ее сжечь? – усмехнулся Костя, забирая лист у Софи. Она лишь кокетливо улыбнулась в ответ и со словами: «Может быть», выскользнула из комнаты.

Когда Софи ушла, Костя еще пару минут в задумчивости сидел в кресле со страницей в руке. Может, стоило спросить кузину про рукопись – не переписывал ли ее дед? Скорее всего, бессмысленно, она вряд ли этим интересуется. Костя аккуратно положил страницу обратно в шкатулку и еще раз взглянул на следующую. Нет, не показалось. Он был почти уверен, что почерк и качество бумаги отличаются.

Шум в коридоре прервал его размышления. Быстро захлопнув шкатулку, Костя подошел к двери кабинета и прислушался. Шаги будто тоже замерли. Кто это? Сердце застучало сильнее. Прошмыгнув к столу, Костя схватил тяжелую статуэтку с изображением музы, украшавшую дедовское рабочее место, и притаился за дверью. На секунду в голове мелькнуло: а вдруг там призрак деда или прапрадеда? Звук шагов был все ближе, но затих возле двери. Костя замер, приготовившись нанести удар незваному гостю, живому или мертвому. Ручка повернулась.

– Кто здесь? – услышал он молодой голос, произнесший слова на чистом французском.

Отлегло. Костя громко вздохнул и опустил руку. Выглянув из-за двери, он увидел своего кузена, с которым ему сегодня предстояло ночевать.

– Константен, – чуть ли не закричал Себастьян, пытаясь обнять родственника из России. Судя по голосу, он был пьян.

– Тихо, тихо, всех разбудишь, – улыбнулся Костя и оглядел брата с ног до головы. – Как же ты подрос! Совсем уже не похож на школьника.

Себастьян, как и сам Костя, отличался высоким ростом и худощавым телосложением. На удивление все мужчины в роду унаследовали такую конституцию. В то время как женщины (и мать Кости, и ее сестра) были невысокими, а Софи так еще и пышные формы от кого-то из родни получила.

– Перепугал меня совсем. Захожу домой, а тут в кабинете свет горит, – произнес кузен. – Я уж думал, призрак деда бродит.

– Нет, это всего лишь я, – скромно улыбнулся Костя.

– А что ты тут делаешь?

Перед глазами Кости мелькнул образ обнаженного тела Софи.

– Не спалось, – соврал он. – Решил немного поработать и заодно зарядиться атмосферой дедовского дома. Вдруг что-то путное напишу.

– Это да, шедевр! Хотя мы в старших классах нередко твои книжицы читали, – скабрезно улыбнулся Себастьян. – Девочки таяли, узнав, что ты мой брат.

– Спасибо за комплимент. – Косте хотелось огрызнуться. Надоели эти шуточки. Но кузен явно был пьян и в хорошем настроении, портить встречу не хотелось.

– Ты спать-то пойдешь? Мы вместе вроде сегодня, – спросил Себастьян.

– Да, обязательно. Сейчас допишу главу до конца. Иди, я тебя догоню.

– Ладно.

Себастьян вышел из кабинета, оставив кузена в одиночестве. Костя вновь посмотрел на шкатулку с книгой. «Надо будет увезти ее домой и изучить повнимательнее», – подумал он. Поставив на место статуэтку, Костя вытащил из кармана телефон. «В Москве сейчас половина четвертого. Не ответит, скорее всего», – подумал он, но очень уж хотелось поговорить. Костя открыл ватсап и, выбрав нужный контакт, написал сообщение.

На часах глубокая ночь, а он не спит. Нашел чем заняться. Нет ни стыда, ни уважения к памяти деда. Все в нем лишь похоть, грязь, гордыня. Взял то, что ему не должно принадлежать. Костя, что же ты будешь делать с этим даром?

Если бы она только могла остановить старика перед смертью, не дать ему совершить подобной подлости. Но он решил отомстить напоследок, не понимая, что сделанное в прошлом было необходимостью. Он не хотел тогда ничего слушать, одумался, лишь когда произошло самое страшное. И, к сожалению, она уверена, что с Костей не будет проще. Его дед в то время хотя бы знал, кого может потерять. А что Костя? Он один, с ним лишь самодовольство и амбиции. Он не любит никого, кроме себя, кроме своей праздной жизни.

Она улыбнулась внезапно возникшей мысли: значит, именно этого ему и придется лишиться.

***

Миша бежал что есть мочи, едва видя тропинку в темноте, но ноги и сами помнили эту много раз пройденную дорогу. Голова кружилась, а мысли в ней летели, сталкивались, пропадали и вновь возникали ниоткуда. Хотелось отдышаться, остановиться, но страх толкал вперед. Как жить после того, что случилось? Ведь он навсегда останется виновен перед Богом, перед людьми, перед семьей. Неужели душе его не будет никогда покоя? Бежать, бежать. Оленька! Что с ней станет? Весь позор ляжет на ее плечи. Почему граф проснулся? Почему увидел их? Неужели Господь хотел наказать его? Самое страшное произошло: Миша не сможет теперь жить вместе со своей семьей, он обречен скитаться, пока смерть не остановит его мучения. Бежать скорее.