— Извините, а сколько все это займет времени? Мы же не можем до глубокой ночи удерживать здесь посетителей. Мы и так сильно рискуем. Лишимся лучших клиентов.

— Ну, думаю, как только опергруппа проверит у ваших посетителей документы и удостоверит их личности. — Колосов тоже прислушался. — Ого, кажется, уже проверяют.

— Документы? Зачем? — Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. — Мы же задержали вам этого Майского!

— Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоте под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.

Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.

Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.

Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже — банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.

Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.

Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака — в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.

— Добрый вечер, — сказал он негромко и спокойно, — прошу садиться.

Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым — хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.

Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.

— Нашли что-нибудь? — спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», — подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы — темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.

— Пока только труп, — ответил Колосов. — Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.

Салютов кивнул: спасибо.

— У вас есть вопросы ко мне, — сказал он, — постараюсь чем могу помочь.

Колосов облокотился на стол. Ему стало любопытно.

— А знаете, никак не ожидал такой стремительной профессиональной реакции от вашей службы безопасности, — признался он. — Не ожидал того, что встречу здесь такое редкое желание оказать нам содействие. Обычно в подобных местах от милиции как от чумы шарахаются.

— Убит наш сотрудник, — ответил Салютов, — нам отнюдь не безразлична его судьба. Мы хотим разобраться в том, кто его убил. Он пытался оказать отпор...

— Ну, это еще не совсем ясно. Насчет отпора этому героиновому проныре, — Колосов грустно вздохнул, — совсем пока не ясно. А это у вас единственный подобный случай?

— Единственный? О чем вы?

— Ну, прежде здесь, в казино, ничего такого не происходило — стрельбы, разборок, выяснения отношений между игроками, самоубийств?

— Никогда.

— А этот Тетерин, он у вас ведь и раньше где-то работал?

— Он проработал более двадцати пяти лет на лакокрасочной фабрике здесь неподалеку в районе. Когда моя компания это производство акционировала, Тетерин остался на ней. А после выхода на пенсию поступил сюда, в казино. Видите ли, у меня правило: я не беру случайных людей.

— А та фабрика и сейчас вам принадлежит?

— Да, и работает, и приносит неплохие доходы.

— Очень хорошо. О самом Тетерине Александре Александровиче что-то можете сказать?

Салютов пожал плечами. Колосов обвел глазами зал — дубовые панели на стенах, шелковые шторы, хрусталь, бронза, эти черные розы в вазе, платиновые наручные часы — что мог сказать владелец всего этого о пенсионере, подрабатывающем смотрителем туалета?

— Сан Саныч старше меня, — Салютов кашлянул, — ему шестьдесят было, живет... жил с семьей тут, неподалеку, на Разъезде, где подсобное хозяйство бывших совминовских госдач.

— Это там, где мост через Глинку? Поворот с Рублевки? — уточнил Никита.

Салютов поднял на него глаза.

— Знаете этот мост? — спросил он.

— Район знакомый, случалось выезжать.

— Там на мосту авария произошла, — сказал Салютов, — давно, много лет назад. Вы, пожалуй, еще совсем мальчишкой тогда были. — Помолчав, он вдруг неожиданно закончил:

— А у меня старший сын в аварии погиб. Полтора месяца назад.

Воцарилась пауза.

Колосов посмотрел на розы — тридцать штук, четное число.

— Сегодня ничего необычного здесь в казино не происходило? — спросил он. — Глеб Арнольдович говорил, что вас весь день не было, но, может, что-то вам сообщали, докладывали?

Салютов покачал головой — нет, ничего.

— Гардеробщик сказал, что видеокамера внизу в вестибюле дала сбой. А часто у вас бывают неполадки в сети охраны?

— Ну, иногда, это же техника. Это на пульте внизу надо уточнить. — Салютов потянулся к сотовому телефону, лежавшему перед ним на скатерти, но тут, тихо постучав, вошел Китаев, до этого куда-то исчезавший. Он привел высокого мужчину в черной форменной куртке с золотым галуном, которого Колосов уже видел внизу у подъезда.

— Вот Песков, швейцар, — объявил Китаев и, обращаясь к Салютову, известил:

— В Большом зале милиция у клиентов документы проверяет.

Салютов промолчал.

— Скандалом пахнет, Валерий Викторович. — Китаев тяжело глянул на Колосова, словно упрекая: и-их, мы тебе — содействие, а ты нам — такую свинью.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов, не возражаете? — обратился Никита к Пескову.

Тот вопросительно глянул на Салютова.

— Отвечайте, — сказал тот.

— У вас оружие имеется? — спросил Колосов. Песков молча, картинно расстегнул форменную куртку, показал кобуру под мышкой. Из кобуры высовывалась рукоятка пистолета.

— Дайте, пожалуйста.

Песков снова глянул на Салютова. Тот кивнул.