Пожилой подполковник какого-то маловлиятельного Департамента ФСБ, по случаю оказавшийся в этот час старшим от «конторы», продолжал обиженно выговаривать, морща лоб и роясь при этом коротким мизинцем в ухе. Он пыхтел сигаретой и нервно расхаживал вдоль длинной лавки, слегка сгорбившись и пригнув голову, чтоб не касаться провисшего «потолка» курилки — пыльной маскировочной сетки. Десятки солнечных пятен самых причудливых форм, прорываясь сквозь полинялую сеть, плясали и стремительно бегали по его обрюзгшему телу, облаченному в наглаженную камуфлированную форму…

— …Уж сколько бьемся с этими армейскими разгильдяями, а воз и ныне там! Ну, непременно отыщется какой-нибудь пехотный умник!.. Двадцать раз воспользуется кодовыми таблицами, а на двадцать первый обязательно попрет в эфир открытым текстом…

Майор Белозеров сидел на другой лавке — той, что была врыта в светлый грунт под прямым углом к первой. В начале беседы он ощутил острое желание стрельнуть у подполковника сигарету да как следует затянуться густым табачным дымком. Затянуться так, чтобы хоть мысленно унестись отсюда подальше…

Он собрался бросить курить и снизил дневную норму сигарет до минимума. Сейчас страдал от отчаянного желания наплевать на табу и, дабы перебить это желание, закинул в рот две подушечки жевательной резинки. Уловка отчасти помогла — он забыл о привычке и стал безмятежно рассматривать светопреставление на комуфляжке фээсбэшника, да изредка вытягивать из него значимые для предстоящей операции детали. Тот обстоятельно отвечал, однако, приглядываясь к визави, все боле убеждался: известный в штабе группировки спецназовец, не питает иллюзий относительно положительного исхода дела.

Не прошло и трех дней после возвращения Белозерова с группой из приграничного с Грузией высокогорного района. Он не успел даже толком отоспаться; не успел насладиться вкусом нормальной, горячей пищи; не успел привести себя в порядок — нижнюю часть лица до сих пор покрывала густая щетина. Какую задачу он выполнял в горах со своими орлами, не знал даже подполковник — секретность, сопровождавшая всю операцию от старта до финиша, была беспрецедентной. Впрочем, таким же беспрецедентным было и равнодушие к судьбе трех журналистов, написанное на усталом лице майора и отчетливо сквозившее в его голосе и жестах.

Однако, узнав, что к боевикам угодила и та въедливая баба, что пытала его в тени граба до идиотизма прямолинейными вопросами, отношение Палермо к происшествию слегка переменилось…

«Как же меня все это достало!.. До блевотины, до желания врезать в челюсть! Каждодневные приказы, директивы, вводные… Ваши покрасневшие от исполнительности сальные рожи; демагогия с кипучим бездельем, — сонно провожал Палермо спину офицера безопасности со стекавшей по ней ярко-желтой рябью; потом наблюдал за его возвращением, за устремлявшейся вверх по груди и плечам солнечной мозаикой… И спрашивал про себя: — А куда ж смотрела твоя доблестная служба, когда журналисты запрашивали разрешение на въезд в зону боевых действий? Почему их не сопровождали твои люди? Почему опасность, нависшая над их головами сейчас, не просчитывалась тобой накануне?..»

— …Вот этот фофел из штаба бригады и выложил все до единой карты, — приглушенно, с оглядкой по сторонам сокрушался подполковник, — обстоятельно обрисовал детали такому же трепачу как и сам: маршрут, время, состав… Ну да я разберусь с обоими мерзавцами! Это уж я обещаю!..

— На чем уехали писаки? — монотонно интересовался майор.

— На «уазике». Трех журналистов сопровождали водила и старлей…

«И «прослушка» гроша ломанного не стоит! Чем занимался отдел «Л», призванный следить за эфиром и пресекать открытые переговоры? — слегка прищурив серые глаза, невозмутимо рассматривал он возрастного служаку.

— Один из абонентов сидел в командно-штабной машине, стоящей в пяти метрах от вашей конторы. Сидел и преспокойно бакланил в эфир на хорошем русском языке! А теперь вот ты прибежал ко мне; жалуешься на «фофелов»; просишь срочной помощи…»

— Когда, по вашим расчетам их перехватили?

— Где-то часик назад… — потерянно остановился посреди курилки подполковник; застыли на его камуфлированной куртке и солнечные пятна.

«Какая прелесть. Хорошо, что не вчера… — усмехнулся Белозеров. — Твоих журналистов, уважаемый чекист, за этот часик могли затрамбовать живьем под метровым слоем земли. Могли связать и, распоров брюхо, понемногу и не торопясь скармливать внутренности собакам — так, чтоб работники средств массовой информации самолично лицезрели процесс животной трапезы. Могли просто и незатейливо раскрошить им головы камнями иль прикладами — вариаций на данную тему существует множество. Гуманностью местный социум отнюдь не страдает. И ты это знаешь, подполковник. Знаешь, а приезжаешь ко мне спустя целый час!»

— Каким образом к вам поступила информация о захвате? — ровным тоном спросил он.

— Девка… То есть… журналистка успела связаться по мобильнику со своим редактором. А уж тот перезвонил в нашу структуру.

С минуту Белозеров сидел в задумчивости. Отныне его не интересовала игра ярких всполохов на одежде подполковника, не интересовал и сам подполковник. Лишь нижняя челюсть иногда машинально совершала плавное движение вниз и вверх. Вниз и вверх…

— О чем еще происходил базар? — наконец очнулся он от раздумий.

— Что? — не понял пожилой офицер.

— У вас есть распечатка переговоров двух связистов?

— Э-э… Со мной нет. Но я помню их короткий разговор едва ли не дословно. Они болтали о журналистах… о маршруте их движения… А потом… — он снова наморщил лоб, ладонь пару раз ширкнула вдоль глубоких борозд, — потом наш связист проговорился об артистах…

— Каких артистов? — медленно поднял бровь майор.

— Так шантрапа ж понаехала из столицы! Как их, господи?.. А, вспомнил: фабрика звезд! В нормальных-то городах их, видать, не особо жалуют, так здесь несколько концертов намерены дать.

— Где именно?

— Э-э… В Ханкале. На аэродроме и в комендатуре.

Спецназовец улыбнулся. Впервые за всю беседу с фээсбэшником в его глазах появился азартный блеск; обрадовался нежданной перемене и подполковник…

— Так вы поможете? — с оттенком надежды спросил он.

— У журналистов остается один шанс. И тот мизерный, — резко поднялся майор и направился к выходу из курилки. — Едем в штаб бригады.

— Едем… — пожал плечами специалист в области безопасности и торопливо зашагал за молодым человеком.

По их спинам желтыми ручьями потекли вниз игривые лучи, а когда маскировочная сеть осталась позади, на плечи обоих обрушился водопад яркого света…

* * *

— Понимаем ваше беспокойство, понимаем!.. Не волнуйтесь — скоро поедете дальше. Вас, наверное, уже заждались поклонники и на аэродроме, и в комендатуре… — широко улыбнулся подполковник ФСБ, проходя мимо группы молодых людей, обосновавшейся вместе с вещами на территории штаба бригады.