— Пару «Стрел» бы сюда!.. С детства мечтаю хоть одному ястребу башку снести.

— Нельзя. Нас здесь нет, и никогда не было…

Только под утро, совершив утомительный переход через пограничный перевал и остановившись в лесистой лощине, командир группы сверил местоположение с картой и объявил о долгожданном отдыхе. Оставшиеся тридцать километров до площадки, куда должна была прибыть вертушка, им предстояло преодолеть следующей ночью…

Под утро, после сеанса связи с комбригом, пришлось карабкаться по крутому склону ледника. Помещенного в альпинистскую беседку лейтенанта, поднимали до гребня предпоследним. За ним для подстраховки, отчаянно ковыряя лед закрепленными на ботинках «кошками», полз сержант. Восхождение отняло более трех часов и закончилось, когда солнце во всю слепило глаза…

Дефицит времени отныне не позволял останавливаться, отдыхать, согреваться горячими напитками — вертолет за ними, верно, уж вылетел. И взобравшись на ледник, команда без промедления отправилась дальше.

Приемлемая посадочная площадка располагалась восточнее той, где группа майора высадилась перед началом операции — правила секретной миссия запрещали дважды использовать одни и те же маршруты, биваки и площадки.

Командир снова повелел сержанту вести команду; сам же, подменив его, тащил на пару с рядовым бойцом тяжелые носилки, да изредка корректировал направление. Заветное, зеленое плоскогорье уже виднелось вдали, манило взоры этаким завершением, заветным финишем трудного задания. Почти четверо суток минуло с того часа, как двенадцать спецназовцев вылетели из расположения бригады. Почти четверо суток неимоверных физических нагрузок; скудного питания; холодного порывистого ветра и неполноценного, беспокойного сна…

На подходе к площадке лидер внезапно вскинул вверх правую руку. Спецназовцы прекратили движение и в напряженном ожидании, вновь приготовили оружие. Замер, осторожно опустив самодельные носилки на землю, и майор…

— Отставить, — повелел он через несколько секунд, увидев идущего навстречу пастуха.

Рядом с опиравшимся на посох сутулым дедом, шествовали двое подростков — мальчуган лет четырнадцати и худощавая девчонка вдвое его младше.

— Сержант, проведи нашего клиента к площадке вон тем леском. Живо, чтоб местные его не приметили. И не задерживайтесь — вертолет прибудет с минуты на минуту…

Бивень с абхазцем исчезли с тропы, остальные зашагали к медленно передвигавшейся отаре. Завидев вооруженных людей, старик засуетился, забегал, отгоняя баранов в сторону, потом зашикал на детей и спрятал обоих за спину. На приветствие командира группы чуть приподнял над землей длинный посох и ответил что-то на своем языке хриплым высоким голоском.

— Мы должны их… в соответствие с приказом комбрига… — начал было Топорков.

Однако майор, тяжело дыша и не оглядываясь на раненного, перебил:

— В чем же дело, давай — действуй. Автомат у тебя под рукой — стреляй, пока далеко не ушли!

Раненый промолчал.

— Приказчиков до хрена, а идиотских приказов еще больше! — хрипел командир с раздражением, — но ты усвой, лейтенант, а лучше сделай на члене вторую зарубку рядом с первой: уважающий себя солдат, не говоря уж о спецназовце, мирного жителя никогда не тронет!..

На протяжении всего полета Топорков молчал, устремив взгляд светло-серых глаз в потолок транспортного отсека. То ли вспоминал часы и минуты выполненного задания, то ли о чем-то мучительно раздумывал. Лишь когда вертолет, выйдя из крутого виража, приступил к снижению, он тихо позвал:

— Павел Аркадьевич… Скажите, Павел Аркадьевич, меня после лечения вернут в вашу команду?

— А ты сам-то этого хочешь? Еще не передумал мыкаться с нами по горам?

— Вы были правы — я действительно племянник одного из генералов… — помедлив, ответил он, — не москвича… Он служит в штабе Приволжско-Уральского военного округа. Но, товарищ майор, клянусь, я направлен в вашу команду, не отбывать номер, не прятаться за ваши спины… Честное слово! Воевать хотел, потому и уговорил дядьку…

— Я понял это, — склонившись над лейтенантом и положив на его плечо ладонь, сказал командир. — Понял, когда ты, не думая о себе, несся со склона и забрасывал гранатами бэтээр… Думаю, проблем с твоим возвращением не возникнет — рана-то пустяковая.

— Я еще многого не умею… Но обещаю научиться и стать лучшим! Обещаю, Павел Аркадьевич!

— Лежи, не дергайся, — остудил майор пыл попытавшегося привстать парня.

— Я не против твоего возвращения, да не мне решать, а врачам…

Сразу после посадки к вертолету подкатила госпитальная «буханка». Военные санитары уложили молодого лейтенанта на брезентовые носилки и скоренько потащили к автомобилю с красными крестами на бортах. Тот смотрел на боевых товарищей полными слез глазами, словно прощался навсегда; успел неловко махнуть рукой, пока водила захлопывал дверцы. Машина помчалась по бетонке, а мрачные спецназовцы медленно побрели в другую сторону — навстречу подъезжавшим «ПАЗику», «УАЗу» комбрига и черной иномарке с тонированными стеклами для спасенного абхазского чиновника…

По окончании нудных формальностей: устного доклада об исполнении приказа и письменного отчета о ходе операции, майор Павел Белозеров добрел до расположения своей команды и, не раздеваясь, упал на кровать.

Но прежде, чем провалиться в глубокий сон, ему опять вспоминалась юность. Состояние было подстать тому давнему жутко-подавленному ожиданию появления в школе ментов, разыскивающих тех, кто изрядно отделал школяров из соседнего района. И менты действительно появились…

На следующий день Ганджубас нос к носу столкнулся в школьном коридоре с двумя ментами. Участники вчерашней драки на занятия не пошли — остерегаясь возможных последствий, не желали показывать залепленные пластырем рожи.

Нежданные гости, погуляв по длинным коридорам, надолго уединились с директором в его кабинете. И тема длинного разговора была очевидна.

Юлька отчалила с первого урока и со всех ног понеслась в подвал с дурным известием. А Ганджубас, дождавшись перемены, направил стопы в лаборантскую кабинета химии, где с начала этого учебного года обосновался его «надежный источник информации»…

— Маш, привет, — незаметно просочился он внутрь длинного помещения уставленного стеклянными шкафами, стеллажами и столами со всякими хитроумными устройствами. — Ты одна?

— Как видишь, — улыбнулась ему молодая девица в белом халатике. — Заходи.

Маша была студенткой выпускного курса педагогического института и в единственную школу отдаленного микрорайона «загремела» для прохождения практики. А познакомились они год назад на одной из тусовок в центре Горбатова, куда смазливого Ваньку затащила его очередная пассия. Та пассия успела трижды смениться другими, давно позабыл он и о том случайном, мимолетном знакомстве с Машкой, да вот, повстречав ее в своей школе, вспомнил. То ли для дела, то ли для флирта — не знал и сам, но вспомнил…