Итак, что же нам известно о дружинах малых или морских конунгов? Об их реальной численности мы знаем очень мало, так как источники почти никогда не сообщают о количестве людей – они оперируют понятием «корабль». Это понятно, ведь основная ячейка боевого коллектива викингов – экипаж корабля, морская пехота. Корабль – условно говоря, взвод от 20 до 40 человек. Столько был в состоянии вместить средней величины драккар. Конечно, все корабли были разных размеров; встречались и весьма небольшие – на 16–20 весел (соответственно 8–10 пар гребцов), и достаточно крупные, так что мы не сильно ошибемся, приняв за единицу счета военно-морских сил викингов некий условный взвод на одном драккаре.

Одни из самых больших классических драккаров, обнаруженных на данный момент, – это корабли из Гокстада (около 24 м в длину) и Роскильды. На гокстадском корабле предусмотрены 32 весла: с относительным комфортом на нем могло перемещаться примерно 60 человек. А вот в дублинское судно – огромное по тогдашним меркам – можно было набить до 100 человек. Именно набить – в расчете на очень недолгое плавание, так как их там просто нечем было бы кормить. Нормальный же, штатный экипаж такого большого корабля составлял человек 70 – практически рота, если рассуждать по-современному.

Поэтому, встретив в каком-либо источнике конкретные данные о количестве задействованных кораблей, мы можем умножить эту цифру на среднее арифметическое – скажем, 35, – чтобы примерно представлять себе численность личного состава, который принимал участие в операции. Не забудем, что в начале эпохи викингов в военных действиях обычно участвовали коллективы, состоявшие из нескольких кораблей (реже – из нескольких десятков кораблей), притом что подобные акции неизменно описываются в источниках как нечто судьбоносное для региона. То есть, с точки зрения автора письменного свидетельства, 20–30 кораблей, перемещающихся одновременно в одном направлении, – огромная орда, несметные полчища! В то время как для простых, мирных людей, обитавших на Европейском континенте, все эти показательные выступления были не более чем незначительной возней где-то в дальнем уголке, на которую и внимания-то не стоило обращать. В самом деле: допустим, имеются 20 кораблей; на них соответственно размещаются порядка 600–700 человек; и вот они, высадившись в каком-либо месте, задали жару другим таким же нескольким сотням человек – обычное дело! Однако именно в таких столкновениях выковывался опыт морских десантных операций и формировалась мотивация этих операций, потому что – повторюсь – их участники были ярыми язычниками, в чем-то схожими по образу мышления с более привычными для нас степными кочевниками. Они искренне презирали тех, кто живет другой, более цивилизованной, оседлой жизнью и у кого есть чем поживиться. Их логика была проста: раз мы живем гораздо беднее, то для нас, «бедных мореходов», нет никаких препятствий, чтобы приехать и взять что понравится. Европа даже не догадывалась, что происходило и что выковывалось буквально у нее под боком, в этих маленьких, локальных постоянных войнах, в которых гибли десятки и даже сотни людей ежемесячно.

Морские безземельные конунги, равно как и конунги малые, могли в то время выставлять 5–10, самое большее – 20 кораблей. Вот такие силы вступили (точнее сказать, ворвались) в эпоху викингов, атаковав, насколько нам известно, территорию Британии. Почему именно эти земли? Потому, что там давно уже жили родственники: ведь вместе с англосаксами туда в свое время переселилась часть ютов, уроженцев Ютландии. Правда, попав в романизированную британскую среду, они быстро цивилизовались, обзавелись приличным сельским хозяйством (да и не только сельским), серьезной торговлей и шикарным выходом на торговые пути. Уже к VIII веку они представляли собой тех, кем могли бы стать скандинавы, окажись они в более благоприятных условиях: с плодородными землями и широкими возможностями в международной, а не внутрибалтийской торговле. Собственно, скандинавы к этому и стремились, желая жить так же хорошо, просто у них это не получалось; поэтому они сосредоточились на том, чтобы присвоить чужие достижения хотя бы в масштабах частных случаев, силами отдельных дружин, насильственным образом.

Первые вооруженные нападения викингов на европейское побережье вызвали панику – в первую очередь, из-за невероятной мобильности этих неведомых доселе и очень воинственных сил (напомню: весьма немногочисленных).

Ведь что такое боевой корабль викингов? На нем нет ни атомного, ни бензинового двигателя – есть только парус, поэтому он может двигаться практически вечно, пока не потонет. Ветра нет – команда садится на весла, ветер рано или поздно появился – экипаж снова поставил парус. Возникла необходимость – причалили к берегу, запаслись провизией и водой, поплыли дальше. Алгоритм прост, как все гениальное. Под парусом драккар в среднем, без излишнего напряжения делает 7–8 узлов, то есть приблизительно 15 км/ч. Это сопоставимо со скоростью бега лошади, однако лошадь быстро устает, а драккар – нет. Следовательно, за 20 часов плавания он способен переместиться на 300 км: это совершенно запредельный результат для любой армии, любого воинского контингента того времени. А теперь представьте себе: викинги причалили у какого-нибудь города (например, у города Дорестад[20]), увидели, что там расположено некое войско, и разумно рассудили, что связываться с ним себе дороже. Что они предпримут далее? Через сутки они появятся в 300 км от этого места, где, вполне возможно, не окажется вооруженных защитников в достаточном количестве: они просто не успеют туда добраться, даже если угадали, в какую именно сторону отправятся морские захватчики. А сухопутная дружина, дислоцированная в Дорестаде, так и останется на берегу, оказавшись в данном случае совершенно бесполезной из-за своей неповоротливости.

К тому же держать регулярную дружину – удовольствие дорогое и весьма хлопотное. Простаивая без дела, воины начнут от скуки насиловать местных барышень; местные мужики, немало огорчившись по этому поводу, им, скорее всего, отомстят; воины, в свою очередь, тоже огорчатся и, чего доброго, перебьют половину мужиков… А кто потом будет платить дань владельцу этой самой дружины и где тогда придется добывать средства, чтобы эту дружину содержать? В общем, с сухопутными войсками сложностей не оберешься. В таких условиях именно потрясающая мобильность викингов принесла им огромный, поначалу просто колоссальный успех.

Теперь обратим на Европу более пристальный взор. С V века в ней процветало Франкское государство, а позднее (в VIII веке) – империя Каролингов. Династия же Меровингов, которая являлась первой династией франкских королей, в то время уже пребывала в жесточайшем кризисе: это был излет эпохи «ленивых королей», у которых практически полностью отобрали власть их майордомы. Поясню: майордом – это управляющий королевским двором. Он решает, например, сколько бочек сельди и ящиков вина куда отправить, а у кого забрать денег на покрытие расходов. Управление королевским хозяйством оказалось настолько важным делом, что оно позволило майордомам захватить власть в стране в свои руки, фактически заменив официальных королей. Таков был, в частности, Пипин Геристальский. Таков был и майордом Карл Мартелл, разбивший в 732 году арабов на юге Франции, а его сын Пипин Короткий стал королем уже официально. Не правда ли, удивительно: управляющий двором (по нынешним меркам завхоз) вынудил папу римского признать королями себя и двух своих сыновей – Карла и Карломана. Карл стал впоследствии Великим императором Карлом. Священная Римская империя и королевство Франция – его наследие.