— Медаль, значит? — переспросил он.

— Да, точнее, орден, — торжественно подтвердил доктор. — Орден Золотого Банана.

— Вот это да!

— Так что будьте осмотрительны, сержант, хорошо? И никому ни слова!

— Да что вы! Мне и в голову не придет…

— И прошу вас, расскажите мне все, что вам уже удалось выяснить, меня интересуют любые подробности.

— Ну разумеется! Мы с констеблем полностью к вашим услугам! Не беспокойтесь, мы посадим этого негодяя под замок! Он у нас мигом в тюрьме окажется!

Сержант браво отсалютовал доктору, повернулся кругом и… тут же растянулся на полу, споткнувшись о край ковра. Его шлем с высоким острием на макушке откатился под стол, за которым сидели Руди Голмайер с друзьями. Руди был старым приятелем нашего Петера. Он поднял шлем, старательно протер его рукавом и водрузил сержанту на голову.

— Спасибо, Голмайер, — сурово поблагодарил его сержант. — Приятно видеть, что и в этом захолустье у кого-то сохранились хорошие манеры. — И он с достоинством вышел из таверны, сопровождаемый громким хохотом и совершенно не подозревая, что причиной хохота послужило яблоко, которое Руди успел надеть ему на острие шлема.

Доктор Кадаверецци наблюдал за всем этим с явным удовольствием, а потом повернулся к Максу и сказал:

— Вряд ли у нас будут с этим типом какие-то неприятности.

И тут он увидел меня. И подмигнул! Он наверняка понял, что я подслушивала. Я просто не знала, что сказать. Я ведь поняла, что Бриллиантини — это он и есть, и он прекрасно понимал, что я обо всем догадалась, но, похоже, это его ничуть не тревожило. Была в нем какая-то гордая и одновременно детски невинная доверчивость, которая заставляла забыть о том, что он врун, обманщик и вор, и даже сам его обман превращала в веселую игру. Согнутым пальцем он поманил меня к себе и спросил:

— Как ваше имя, милая барышня?

— Хильди, господин мой.

— Ты здесь работаешь, да?

— Нет, господин мой, я работаю в замке, а сюда прихожу, чтоб матери помочь…

— Ах вот как? Хорошо. Тогда будь добра, передай своей матушке мои наилучшие пожелания и спроси, не согласится ли она повесить у себя на самом видном месте вот эту афишу?

Он жестом фокусника извлек из рукава свернутый в трубку огромный лист бумаги и с учтивым поклоном вручил его мне, точно рыцарь, взмахнув шляпой над самым полом.

Я развернула афишу и прочла:

Выставка ДОКТОРА КАДАВЕРЕЦЦИ!

Вы увидите чудесную КУНСТКАМЕРУ!

Она полян всяких

УДИВИТЕЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ ПРИРОДЫ!

Это научные, магические, философские, механические,

спиритические и артистические феномены

НЕВИДАННОГО КАЧЕСТВА И КРАСОТЫ.

Выставка имела грандиозный успех!

Ее посетили коронованные особы

ЧЕТЫРЕХ КОНТИНЕНТОВ!

— Вы собираетесь здесь выступать, господин мой? — спросила я.

— Нынче же вечером!

Я была потрясена. Больше всего на свете мне хотелось увидеть настоящую кунсткамеру! Но ведь нужно было непременно позаботиться о Люси и Шарлотте, которые сидят без воды и без пищи в горной хижине, пока граф Карлштайн, сгорая от злости, разыскивает их. Доктор Кадаверецци и Макс о чем-то тихо переговаривались, и я отнесла афишу маме на кухню. Она обрадовалась не меньше меня. Она любила всякие представления и поэтому никогда не прогоняла бродячих актеров и фокусников, несмотря на некоторые их «артистические» привычки. Я заставила ее пообещать, что она подробно мне обо всем расскажет, и хотела уже выбежать из кухни, но тут мне снова пришлось нырнуть под лестницу. Прямо возле нее, болтая с Максом, торчал… мерзкий лизоблюд Снивельвурст!

— Ты уж извини меня, парень, — говорил он, ухмыляясь, — но я все-таки спрошу: не встречал ли ты поблизости от деревни двух маленьких девочек?

— Двух маленьких девочек? — озадаченно переспросил Макс. — Насколько маленьких?

— Десяти и двенадцати лет. А зовут их, соответственно, Шарлотта и Люси. Девчонки вели себя просто отвратительно, сбежали из дома от любящего дяди… Их дядя, граф Карлштайн, велел мне предложить весьма приличное вознаграждение любому, кто поможет вернуть их домой…

Я затаила дыхание. По-моему, даже невольно прижала пальцы к губам. Короче говоря, я шевельнулась, и Макс меня заметил. И посмотрел в мою сторону, а Снивельвурст, проследив за его взглядом, тоже увидел меня и воскликнул:

— Ага! — и принялся щелкать в воздухе пальцами, пытаясь вспомнить, как меня зовут. — Э-э-э… хм… Тебя ведь тоже девчонок искать послали, верно?

— Да, герр Снивельвурст, — ответила я.

— А куда мне их привести, если они вдруг найдутся? — спросил Макс.

— О, прямо в замок, молодой человек! Там спросишь графа Карлштайна. Только не обращай внимания на то, что эти девчонки тебе рассказывать станут. Это такие артистки! Вечно всякие истории выдумывают. Ни одному их слову не верь! Просто хватай их и тащи в замок, а уж граф Карлштайн тебя внакладе не оставит! Это я тебе точно обещаю!

— Ладно, отыщу я их! — пообещал Макс. Я только в отчаянии качала головой, глядя на него. — Мне бы сейчас деньжата очень пригодились. Что это с вами, мисс? Вам нехорошо?

— Да… — пролепетала я.

Мне годился любой способ, чтобы поговорить с ним наедине. Вид у него был очень даже дружелюбный, и я чувствовала: он мне поверит, даже если мне не поверит больше никто. Но поговорить с ним мне так и не удалось: Снивельвурст ловко перехватил мою руку и просунул ее под свою. Макс тут же повернулся и вышел из таверны. А мы со Снивельвурстом направились к замку.

— Пойдем-ка со мной, моя милая! — сказал он мне. — Мы прекрасно прогуляемся, довольна останешься.

Я едва переставляла ноги. Сперва я сделала вид, что у меня в башмак попал камешек, потом — будто я что-то забыла дома и мне непременно надо за этим сбегать. У меня была даже мысль грохнуться в обморок, да только вид у меня был уж больно здоровый. Снивельвурст ни за что не поверил бы. Кроме того, он прямо-таки волок меня за собой, обвив мою руку пальцами, точно плющ дерево.

— Согласись, приятно ведь иной раз побеседовать с человеком культурным, — бубнил он. — А я ведь очень образованный, я много учился…

— Правда? Ой, слышите? Церковный колокол звонит! Неужели уже так много времени? Придется, видно, мне бегом бежать, чтобы графу Карлштайну второй завтрак успеть приготовить…

— Не беспокойся, милая, графа в замке нет. Уехал он и своих гончих с собой прихватил, так что завтракать он не будет. А теперь позволь мне обратить твое внимание на некоторые весьма интересные виды. Живя в этой долине постоянно, ты, вероятно, даже внимания на них не обращала. Не у всех ведь глаза столь остры, как у меня! Ха-ха-ха!