Ох, этот тип был просто невыносим! «Как бы мне удрать от него?» — думала я. А он все тащил меня за собой, продолжая нудно рассуждать о вещах, которые я знала с рождения. Надо же, он все понимал совершенно не так, как надо, да к тому же вещал таким фальшиво-благожелательным тоном, что даже акула, по-моему, подавилась бы и подохла, если б вздумала эту белиберду проглотить! Но в конце концов я все-таки придумала, как от него отделаться. Идея была почти преступная, но она сработала. Наша река протекает совсем рядом с дорогой, и я, показав Снивельвурсту на воду, сказала:

— Ой, глядите, какая рыбина, герр Снивельвурст! Что же это за рыба такая?

— Между прочим, с этим вопросом ты попала прямо в точку — ведь я отлично разбираюсь в естествознании! Но сперва давай-ка спустимся поближе, вон на тот скалистый выступ…

И как только он повернулся ко мне спиной, я его столкнула вниз. Шлепнувшись в воду, он взревел, беспомощно шлепая руками и поднимая тучи брызг, а я завизжала, изображая ужас и полную растерянность:

— Ой, герр Снивельвурст! Вы упали!

— Да знаю я, знаю, что упал! Лучше помоги мне выбраться! Помогите! Спасите!

— Ох, вы сейчас утонете, герр Снивельвурст! Ох, вы уже скрываетесь под водой! Нет, я не могу на это смотреть!..

— Скорей! Вода ледяная, я сейчас совсем замерзну! Помоги же, не стой столбом! И перестань вопить! Вытащи меня!

— Но я… я не знаю, что делать! Сейчас сбегаю и позову кого-нибудь на помощь! Вы только не уплывайте! Я сейчас приведу мужчин с веревками, с баграми…

— Нет… нет! Не надо! Никого не зови! Лучше дай руку и помоги выбраться на берег. Ох, до чего же холодно!

Но я, не слушая его воплей, повернулась и бросилась прочь. Я бежала к деревне, слушая, как он там пускает пузыри, и втайне надеясь, что он все-таки не утонет. Опасности-то особой не было — река у нас мелкая, дно каменистое, твердое, а он не догадывается, что можно запросто встать на ноги, и продолжает орать и звать на помощь. Ничего, заработает простуду, зато урок получит хороший. Скоро я совсем выдохлась и перешла на шаг. Похоже, со вчерашнего дня я только тем и занималась, что бегала по горным склонам и чего-то пугалась. И почему это все сразу пошло наперекосяк? Почему так трудно оказалось спрятать на пару деньков двух маленьких девочек? Нет, придется все-таки постараться… Все равно иного выбора у меня нет. А если я успею отыскать Макса, прежде чем он найдет девочек, то, возможно, сумею уговорить его помочь нам… И я успела! Макса я увидела буквально за следующим поворотом дороги. Впрочем, нашла его не я одна: его уже обнимала какая-то молодая женщина (похоже, горничная знатной дамы) в хорошеньком коричневом пальто с аккуратным капюшоном, отделанным мехом. Мда… Их случайная встреча, если она, конечно, была случайной, оказалась для них необычайно счастливой. Во всяком случае, они обнимались и целовались так, словно поцелуй был только что изобретен и их попросили опробовать его в действии. Я замерла на месте в полном отчаянии. Ну что мне было делать? Ведь нельзя же прерывать людей в такую минуту, верно? Они бы этому явно не обрадовались… Как же быть? Я присела на сухой камень, торчавший из снега, и устало прислонилась к дереву, решив подождать, пока они меня не заметят сами.

— Ох, Макси! — наконец сумела выговорить девушка.

— Элиза, дорогая! И как это так здорово получилось, что мы с тобой здесь встретились? А где же твоя госпожа?

— Ох, Макси, ее арестовали! И я просто не знаю, что делать! Они там то ли документы проверяли, то ли что-то искали, а у нее какие-то бумаги оказалось не в порядке, и ваш толстый сержант велел своему тощему констеблю вывести мою госпожу за пределы прихода. А она рассердилась и шла так быстро, таща его за собой, что я за ними просто не поспела!

Ага! Значит, ее госпожа, по всей вероятности… та самая учительница! Что ж, ей, наверное, интересно будет меня послушать! А если нет? Она ведь учительница и, должно быть, сочтет историю о договоре графа с Диким Охотником «плодом воображения», как они любят выражаться. И может быть, даже скажет, что девочкам лучше всего вновь вернуться под крыло к графу Карлштайну, точно в тюрьму… Но если это так, то мне, наверное, лучше вообще НИЧЕГО этой Элизе не рассказывать? Ох, я совершенно не знала, что делать!

— А твой тромбон по-прежнему при тебе, Макси? — нежно спросила Элиза.

— Это вовсе и не тромбон, Элиза, а почтовый рожок, — поправил он ее с достоинством.

— А где же твоя прекрасная карета, Макс? Ты ведь в ней сюда приехал?

— Нет, любовь моя. В Женеве со мной случилась одна неприятность… А все из-за порции сосисок! — Рука об руку они медленно пошли по дороге, а я двинулась за ними следом — не могла удержаться и не подслушать рассказ Макса.

— Из-за порции сосисок? — удивилась Элиза.

— Вот именно, — похоронным тоном подтвердил Макс. — Доставив вас с мисс Давенпорт в Женеву, я зашел в таверну и заказал порцию сосисок и пиво, чтобы немного скрасить горечь разлуки с тобой. У меня был с собой мушкет, и я поставил его на пол возле своего столика. На всякий случай, понимаешь? А когда служанка принесла мне сосиски, я нечаянно нажал ногой на спусковой крючок да забыл, что ружье-то заряжено. Вот оно и выстрелило! И пуля перебила ножку стула, на котором сидел один старый господин…

— Боже!

— Он упал навзничь и, падая, ухватился за край моего стола — представляешь? — отчего тарелка с горячими сосисками, так и исходившими паром, взлетела в воздух, и проклятые сосиски посыпались служанке прямо за шиворот! Она взвизгнула, выронила свечу, которую держала в руке, и эта свеча подожгла мои штаны…

— Ох, Макси!

— Мне оставалось только выбежать наружу, что я и сделал, вопя во все горло и полыхая огнем на ветру, и прыгнул в корыто, из которого как раз пила моя старушка Дженни. Бедная лошадь своего хозяина не узнала, должно быть испугавшись пламени, и понеслась по рыночной площади, круша на своем пути прилавки с яйцами и яблоками, а потом свалилась в озеро вместе с каретой и всем прочим.

— Ах, бедняжка! Бедная старая Дженни! Неужели она погибла?

— Нет, ее вытащили, а вот карете моей конец пришел. В общем, пока я сидел в лошадиной поилке, на меня все разом накинулись — и служанка, и тот старый господин, и хозяин таверны… Пришлось встать и защищаться, а потом… потом меня арестовали.

— Арестовали? Тебя? Но за что?

— Ну, когда я встал, то оказалось, что штаны мои сгорели почти полностью, а у них там, в Женеве, насчет штанов очень строго. Пришлось мне продать и старушку Дженни, и свой мушкет, чтобы оплатить тот ущерб, который нанесла рынку моя лошадь, и тридцать дней провести в тюрьме за появление в общественном месте без штанов.

— Ох, Макси, бедненький ты мой!

— Зато в тюрьме мне повезло, Элиза. Я встретил там одного господина, попавшего туда по ошибке. Во всяком случае, сам он так утверждал. Это доктор Кадаверецци. Он странствующий фокусник, и у него есть настоящая кунсткамера. Я стал его личным слугой и помогаю ему показывать всякие волшебные фокусы! И все бы хорошо, да только в настоящий момент, моя маленькая голубка, в кармане у меня ни гроша, так что в ближайшем будущем я, к сожалению, не смогу на тебе жениться, как мы собирались…