litbaza книги онлайнИсторическая прозаЕсенин - Виталий Безруков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 147
Перейти на страницу:

— Погоди, Катька, не балуй! — Стряхнул ее с себя и, сунув руку в карман, хотел расплатиться с извозчиком. Пошарив во всех карманах, понял, что денег нет, и растерянно повернулся к Гале: — Нету! Денег у меня даже ЧК не нашло ни копейки. — Повернувшись к извозчику, сказал, извиняясь. — Прости, брат. У первого поэта России денег нет!

— Вот, возьмите, — протянула Бениславская деньги извозчику.

Извозчик снял шапку, перекрестился.

— Христос с вами! Полно, Сергей Александрович, нешто я не видел, отколь вы вышли! Может, еще свидимся. Что мы, нелюди? Нешто мы не понимаем! Но-о-о-о! Милай! — хлестнул он вожжами лошадь и, обернувшись, крикнул: — Держись, Сергей Александрович! Бог не выдаст, свинья не съест. Ничаво!

Тронутый до слез участием простого извозчика, Есенин засмеялся.

— Ну, пошли. Показывайте свое жилье, Галя.

Катя бросилась вперед, открывая дверь в подъезд.

Галя, чинно взяв Есенина под руку, обернулась по сторонам. «Хоть бы кто из знакомых увидел мое счастье!» Но не встретив никого, рассмеялась своим глупым желаниям.

Как бы случайно прижавшись к Есенину в узкой двери, Галя так и шла с ним до лифта, где их ждала Катя с шутливо-многозначительным лицом, всем своим видом давая понять: уж она-то знает, к чему дело идет!

Глава 3 ОТСРОЧКА

Хлысталов понимал, что без изучения материалов, находящихся в прокуратурах и секретных архивах КГБ, восстановить причину трагической смерти Есенина нельзя, и он решился обратиться напрямую.

Заранее заказав пропуск, поднявшись на нужный этаж и пройдя по длинному коридору, Хлысталов постучал, отворил дверь и вошел в приемную высокого начальства КГБ.

— Я Хлысталов Эдуард Александрович. Здравствуйте!

— Здравствуйте! Пожалуйста, товарищ Хлысталов. Вас ждут, — произнесла услужливая секретарша.

Хлысталов вошел в кабинет. Начальник, в сером костюме, в белоснежной рубашке, отложив в сторону свежие газеты, предложил Хлысталову кресло:

— Здравствуйте, Эдуард Александрович. Слушаю вас.

— Я хотел бы получить доступ в архивы КГБ, чтобы отыскать дело по факту самоубийства в «Англетере» поэта Сергея Есенина, — выпалил Хлысталов давно заготовленную фразу.

Начальник изобразил на своем лице недоумение:

— Самоубийство Есенина? А для чего вам это нужно?

— Хочу установить правду о гибели поэта.

— А разве она не установлена? У вас имеются какие-нибудь документы?

— Я полковник милиции, заслуженный работник МВД СССР, — протянул Хлысталов свое удостоверение.

Начальник, заглянув в него на всякий случай, небрежно бросил его обратно Хлысталову.

— Меня это не интересует. Кто поручил вам заниматься делом Есенина? — Лицо его стало неприступным, глаза злыми.

— Я выступаю как частное лицо.

— Следствие ведут знатоки, — съязвил начальник. — Полковник Хлысталов, вы более чем кто-либо другой должны знать порядок ознакомления с архивными документами постоянного хранения! — отчитал он Хлысталова.

Оторопев от такого приема, Хлысталов, помедлив, встал, положил удостоверение в нагрудный карман. Он еще надеялся, но начальник вновь потянулся к газетам.

— Все, товарищ полковник! Будут еще вопросы?

— Благодарю вас, — растерянно ответил Хлысталов и, повернувшись, вышел в приемную.

— До свидания, — сочувственно сказала ему вслед секретарша.

Выйдя из здания, Хлысталов сделал несколько глубоких вдохов, поглаживая сердце, не торопясь отыскал свою «волжанку», сел и, положив руки на руль, уткнулся в них.

— Как башкой об стену! Эх!!! А ведь предупреждал меня друг-чекист Леша Велинов! Ну вот и убедился — не расстаются со своими секретами чекисты ни в какие времена! Ах, Сергей, Сергей! До сих пор они тебя боятся. Даже мертвого боятся! Ничего… Будем искать другие подходы. Найдем другие секретные архивы! — Он тронулся, лавируя средь машин.

«Все равно тайное рано или поздно становится явным», — вспомнил он слова Леночки Котовой.

Вспомнил их последнюю встречу, когда она, оглядываясь по сторонам, шептала: «Вот документ, Эдуард Александрович, его мой сокурсник по историко-архивному достал мне на один день. Ой! Если его поймают, беда будет! Вы его прочтите прямо сейчас. А потом я его перепишу вам, если понадобится».

Хлысталов поглядел по сторонам Тверского бульвара, ее тревога передалась и ему. Он положил документ в сложенную газету и, откинувшись на спинку садовой скамейки, принялся читать.

«Кровавый красный террор, проводившийся в стране ВЧК, вызвал бурю протестов. Некоторые руководители страны откровенно называли ВЧК собранием убийц и насильников. Многие вожди, понимая, что не сегодня-завтра они сами могут стать жертвами произвола, выступали на заседаниях ЦК партии против репрессий ВЧК. Дзержинский от расстройства упал в припадке эпилепсии прямо на заседании…»

Хлысталов читал, покачивая от изумления головой:

«…Он вынужден был дать во все губ ЧК шифрограмму, в которой приказывал прекратить расстрелы. Все эти события происходили в обстановке строжайшей секретности, и рядовые сотрудники о них не знали и продолжали «разоблачать» врагов Советской власти».

— Вы знаете, Эдуард Александрович, что Есенин находился в тюрьме ВЧК восемь суток! — прервала чтение Леночка. — Восемь суток! Он каждую ночь слышал, как во дворе расстреливают арестованных. Я вам сейчас перескажу один документ, я его знаю наизусть. Мне его показал мой сокурсник.

— Дима, что ли? — спросил Хлысталов.

— Нет. Я его не назову даже вам, не обижайтесь. Ну, он так просил. Поставил условие… В общем, так. Начальный бюллетень эсеров, — начала она, понизив голос. — Так вот… «Иногда стрельба неудачна. С одного выстрела человек падает, но не умирает. Тогда выпускают в него ряд пуль, наступая на лежащего, бьют в упор! В голову или в грудь…» Вот еще: «10–11 марта Р. Ореховскую, приговоренную к смерти за пустяковый проступок, который смешно карать даже тюрьмой, никак не могли убить. Тогда Кудрявцев (он недавно стал коммунистом) взял ее за горло, разорвал кофточку и стал крутить и мять шейные хрящи. Девушке не было 19 лет. Снег во дворе весь был красный и бурый. Все забрызгано кругом кровью. Устроили снеготаялку, благо дров много, жгут их в кострах полсаженями. Снеготаялка дала жуткие ручьи из крови…» Простите, дальше не могу! — Лена закрыла лицо руками и заплакала.

Хлысталов, отложив документ с газетой, привлек девушку к себе, стал гладить по голове.

— Ну успокойся! Успокойся, детонька. Нельзя же принимать так близко к сердцу!

Девушка уткнулась ему в грудь, плечи ее продолжали вздрагивать.

В комнату в Брюсовом переулке, где жила Бениславская, через единственное окно заглядывал багровый закат, освещая небогатое убранство жилища. За столом у окна отдохнувший, выбритый, аккуратно причесанный, щегольски одетый Есенин, держа в ладонях стакан с горячим чаем, время от времени прихлебывал из него с деревенским прифыркиванием.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 147
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?