– Почему?

– Я не знаю… Может, следили за ним?

– А где его убили?

– Как где? Здесь его убили.

– Здесь, в этой комнате?

– Да нет, что вы! – всколыхнулась Голикова.

– А где же?

– Где именно, не знаю, – отвела она в сторону глаза. – Но где-то здесь, в этих местах. Не в Москве, а здесь… И не застрелили, а ножом…

– А его должны были застрелить?

Старостин уже не всматривался ей в глаза: и так ясно, что ложь там и фальшь.

Голикова ударили не ножом, а заостренным предметом вроде стального прута диаметром около тридцати миллиметров. И вглубь этот предмет ушел сантиметров на двадцать… Знала Надежда Максимовна, чем убила своего мужа, а про нож сказала для отвода глаз. Она продолжала ломать комедию, но это жалкое зрелище Федору уже порядком надоело.

– Может, кофе приготовите? – спросил он.

– Вы хотите?

– И вам не помешает…

Так не могло продолжаться долго. Как ни хитрила Голикова, но все равно где-то она прокололась. Один прокол нашел сегодня сам Старостин, другой везет Снегов. И если дело действительно дойдет до наручников, ей надо бы подкрепиться. В изоляторе ведь кормят плохо…

– И вещи неплохо было бы собрать, – вслух подумал он.

– Вещи?!. Вы что, собираетесь меня арестовать? – ахнула Голикова.

– Все может быть. Сейчас подъедет следователь, у него какие-то улики против вас.

– Какие улики?

– Не знаю… – пожал плечами Федор, выразительно глядя на нее. – Пока есть время, можете перекусить. Ну, и вещи собрать бы не мешало…

– Вы что-то недоговариваете! – От сильного волнения лицо женщины покрылось красными пятнами. – Почему вы молчите?

– А о чем с вами говорить? Вы же все отрицаете.

– Но я не убивала Сашу! И если вдруг появятся доказательства моей вины, вы должны знать, что я ни в чем не виновата!

– А они появятся?

– Не знаю, – сказала она и отвела от него взгляд.

– Значит, появятся. – Старостин надолго замолчал. Ну, не верил он Голиковой.

Она угостила гостя кофе и бутербродами, поела и сама – безо всякого аппетита. И успела переодеться к тому времени, когда подъехал Снегов.

Судя по торжеству в его глазах, следователь привез настоящую бомбу.

– Надежда Максимовна, ну как же так! Вы же должны разбираться в компьютерах и знаете, что запись с жесткого диска удалить не так уж и просто. Вы удалили ее, а мы – восстановили! – ликующе сообщил он.

– Я вас не понимаю, – расстроенно пробормотала Голикова.

– Работало у вас видеонаблюдение, Надежда Максимовна. Просто вы запись удалили. И хорошо, что есть программы, которые восстанавливают запись… Мы восстановили ее. И ваш муж никуда не уезжал… Вы его вывезли! На лодке!

– И это есть на записи?

– А этого не может быть? – пристально посмотрел на нее Снегов.

– Ну-у…

– Вы правы, Надежда Максимовна. Камеры у вас на пристань не выходят. По идее, должны бы выходить, но нет ничего такого. Но есть запись, как ваш муж в спортивном костюме выходит за пределы двора. – Следователь достал из кармана записную книжку в затертом кожаном переплете, открыл нужную страницу. – Это произошло в ноль часов четырнадцать минут. В ноль часов тридцать шесть минут вслед за ним к пристани выходите вы. Ровно через десять минут вы бежите к дому, потом возвращаетесь на пристань. В час пятьдесят три минуты вы снова приходите домой. Вы нервничаете, Надежда Максимовна, вы суетитесь. В два часа шестнадцать минут вы уезжаете куда-то на машине своего мужа, возвращаетесь пешком, заходите во двор в шесть часов тридцать четыре минуты. Только затем до вас доходит, что нужно отключить видеозапись. Вы отключаете систему, потом удаляете запись…

– Я вам не верю! – Голикова остолбенело смотрела на Снегова. Она так вцепилась в подголовник дивана, что у нее побелели костяшки пальцев. Все, в западне она, выхода нет, но белого флага не видно.

– Вы ознакомитесь с записью. Обязательно ознакомитесь. Но не здесь, а у меня в кабинете. Собирайтесь, гражданка Голикова, вы задержаны по подозрению в убийстве.

– Но это неправда! – шагнув к дивану на подкашивающихся ногах, она обессиленно села.

– Что неправда? То, что я вам сказал?

– Нет, то, что вы сказали, это правда… – низко опустив голову, пробормотала Надежда Максимовна.

Старостин одобрительно глянул на Снегова. Хоть и неказистый он на вид, если не сказать больше, но работу свою знает. Все-таки смог дожать упрямую вдову.

– Но я не убивала мужа… Он приехал ко мне, мы расставили все точки над «i», потом расслабились, немного выпили… Думаю, подробности вас не интересуют, – не поднимая головы, вздохнула она.

– Сейчас нет, но, в общем, да, – сухо произнес Снегов.

Его интересовали любые подробности, в том числе интимные, но сейчас он вникать в них не собирался. Ему надо было увозить задержанную, он торопился, но Голикова не спешила протягивать руки под стальные браслеты. Она все еще надеялась на снисхождение.

– Саша потом оделся, сказал, что хочет прогуляться, – продолжала она. – На речку, сказал, хочет посмотреть. Ну, я тоже решила пройтись. Выхожу на пристань, а он там лежит…

– Мертвый? – спросил Старостин.

Он поможет доставить Голикову в район, но ведь на допрос его не позовут, а ему интересно все знать.

– Мертвый… – кивнула она. – Я не знаю, кто его убил!

– Чем его убили?

– Не знаю…

– Что, из шеи ничего не торчало?

– Нет. Кровь вытекала… Из раны вытекала…

– Куда?

– В воду. Прямо в воду. Он на пристани лежал, голова к воде свисала…

– Что, и на доски ничего не попало?

Эксперт обследовал пристань, но следов крови там не обнаружил – Старостин хорошо это помнил.

– Почему не попало? Попало… Но я все вымыла… Там у нас пластиковые доски, они легко оттираются…

– И в лодке вы убрались?

– Да, и в лодке убралась… Сначала отвезла труп… Ну, как будто он сам упал и уплыл…

– Лучше бы вы его закопали, – скривил губы Федор.

– Да, было бы лучше… Э-э, не надо меня провоцировать! – спохватилась Голикова, потом вдруг вздохнула: – Я понимаю, надо было вызвать милицию.

– Так в чем же дело?

– А вы бы решили, что это я его убила… Да, вы правы, надо было выводить видеокамеру к реке, я сама как-то об этом подумала… Забор поставила, а камеру не вывела… Надо было выводить, – казалось, она вот-вот расплачется, – тогда видно было бы, кто убил Сашу.