Сам эмир Гулоханов после звонка быстро выбрался из-под густого орешника, где прятался от вертолета, и маленький отряд, без всяких задержек и приготовлений, отправился в дальнейший путь, не выискивая себе тропы, которых здесь отродясь не бывало, а выбирая только направление. Эмиру Абдулджабару уже доводилось несколько раз ходить этим маршрутом, и он дорогу помнил хорошо, поэтому темп поддерживал максимальный. Замедление произошло при подъеме на высокий перевал, когда потребовалось покинуть одно ущелье и перейти в другое, иначе путь был бы не просто длиннее на добрых десять часов, но заключительный его участок пришлось бы преодолевать вдоль границы, где легко нарваться на пограничный наряд. Какая у пограничников существовала система связи и сообщений, Абдулджабар не знал, но на опыте убедился, что стоит ввязаться в перестрелку с нарядом, состоящим из двух солдат-пограничников, иногда с ними шел еще и проводник с собакой, как тут же на ближайшие посты поступало сообщение и через пятнадцать минут к месту перестрелки стягивались значительные силы, перекрывая все удобные участки для перехода через границу. В таких условиях уйти на ту сторону было уже практически невозможно. Как невозможно было договориться с российскими пограничниками, хотя с их коллегами и на азербайджанской, и на грузинской стороне договаривались всегда.

Перевал отнял много времени и сил, поэтому, оказавшись наверху, несмотря на сильный господствующий там верховой ветер, Гулоханов объявил короткий привал. Раньше его люди предпочитали на привалах отдыхать, не снимая рюкзаков, а просто сев на какой-нибудь камень или прямо на землю, но эмир научил своих моджахедов освобождать на привалах и плечи, чтобы грудь дышала в полную силу легких. И лучше лежа, чем сидя, потому что, полежав две минуты, человек отдыхает лучше, чем десять минут сидя. Все сняли рюкзаки и легли, пока эмир через пять минут не дал команду к спуску.

При спуске тоже не торопились. Здесь упасть даже легче, чем при подъеме. Но лучше было потерять время, чем жизнь, и потому спускались медленно. Но после спуска эмир захотел наверстать потерянное время и, что называется, «погнал лошадей». При таком темпе один только Залимхан Иналов не показывал признаков усталости, все остальные явно устали, в том числе и сам Абдулджабар. Но и сам эмир, и его моджахеды умели себя обуздать ради дела, поэтому молча продолжали путь. Однако вскоре темп передвижения опять замедлился. Предстояло миновать два участка, где существовал риск встречи с местными жителями. Пришлось проявлять осторожность, прятаться, выжидать и только потом переходить. Гулоханову было известно, что местные жители сотрудничают с пограничниками и могут сообщить о подозрительных вооруженных людях, появившихся вблизи границы. Благодаря предосторожностям и умению соблюдать свою невидимость, группа прошла благополучно, избежав ненужных и опасных встреч.

Далее последовал еще один скоростной участок, а потом встретилось и второе село, которое тоже миновали с осторожностью. Дальше путь был достаточно легким, и так — почти до самой границы, где с большим запасом сделали круг, обходя владения погранотряда, и передвинулись вдоль границы на запад. И только там залегли, чтобы определить график прохождения вдоль границы пограничных нарядов. При этом контролировали наряды по одну и по другую сторону мелкой речки, разделяющей Россию и Азербайджан. Пропустили мимо себя три таких наряда с российской стороны, один наряд с азербайджанской, и только после этого, уже в вечерних сумерках бегом перейдя речку, спрятались в густых зарослях тальника на берегу. Отсюда Абдулджабар позвонил Индусу.

— Вы где? — сразу спросил Индус.

— На вашем берегу. А вы где?

— Мы сейчас пьем чай с пограничниками. Очень даже милые парни оказались. С такими просто пообщаться приятно. И немного запросили.

— Вы осторожнее при них разговаривайте. Азербайджанцы, в основном, русский язык хорошо знают.

— Эти слишком молоды. Они родились уже после отделения от России.

— Кто их знает? Азербайджанцы очень хитрый и не честный народ. Из всех народов Кавказа только они могут прийти к человеку в гости, принять угощение, а потом хозяина и ограбить. Где мне вас искать?

— Поднимайтесь в гору. Там вдоль границы идет дорога…

— Я знаю. Поселок.

— Да. Поселок. Как войдете, второй дом по левой стороне. Голубой краской покрашен…

— Будем у вас через десять минут. Ждите…

Что заставило бандитов отступить, да еще со значительными потерями, сказать было трудно. По крайней мере Васек надеялся, что сработало активное сопротивление атаке. По большому счету, бандиты могли подойти ближе с еще большими потерями и тогда, когда им будут видны солдаты, сами стрелять на уничтожение прицельно, даже выйти победителями. Только этого ли они хотели? Они, наверное, как и солдаты, как и сам Васек, тоже хотели жить и надеялись выжить. Но их отступление, вероятно, могло говорить о том, что следующей атаки уже не будет. Наибольшие потери у бандитов возникали тогда, когда они начинали подъем по склону. Две попытки атаки уничтожили, наверное, более трети атакующих. Если последует новая атака и потери в самом ее начале будут такими же, как в двух первых, их все равно уже будет не настолько больше, чтобы обеспечить при сближении подавляющее преимущество. И у Васька складывалось впечатление, что новой атаки не последует, что они вышли победителями в схватке за право оставаться живыми.

— Эй, парни… — позвал он.

— Как сам? — спросил голос снизу.

— Я то нормально. В меня даже не стреляли, я сам стрелял. Они видели, куда вы спрятались, и по вам «поливали». А у меня только шальные пули по камню щелкнули, и все. Как думаете, снова полезут?

— У них уже сил не осталось, чтобы лезть. Здорово мы им поддали. Ты подмогу-то вызвал?

— Еще в самом начале их атаки. Наш командир роты обещал сообщить, куда следует.

— Жалко, уйдут они, а то бы добили их здесь полностью. Как бы их задержать?

Один из строителей поднялся из-за камня в полный рост, отложил автомат, сложил рупором ладошки и крикнул:

— Эй, козлы! Надрали мы вам задницу! Ну, попробуйте еще… Мы повторим…

Со стороны опушки леса раздался громкий одиночный выстрел. Кричащего солдата перебросило через камень, и на минуту в воздухе повисла напряженная тишина. Потом раздался голос сержанта из военных строителей:

— У них снайпер стреляет. Не высовываться и не подставляться!

К сожалению, сам он, чтобы его все услышали, приподнялся над камнем и тут же получил пулю в голову. Куда попала пуля, даже Ваську с двадцати метров было видно хорошо, голова сержанта просто раскололась, как арбуз. Снайпер стрелял предельно точно, и ему не требовалось много времени на прицеливание.

— И что же, теперь не высунешься? — спросил другой голос, густой и раскатистый. — Пойдут они в атаку, и встретить их очередью нельзя? Так подвалят и голыми руками нас всех «повяжут».

— Почему снайпер раньше не стрелял? — спросил непонятно кого Васек.