Марк думал, что их первый поцелуй станет нежным знакомством, тихим шепотом приветствия, нежным обещанием. Но их влекли друг к другу слишком сильная страсть, слишком сильный голод, слишком сильное желание.

– О Уинтер! – выдохнул он, когда их губы соприкоснулись.

– Марк.

Они быстро раздели друг друга, целуясь, дотрагиваясь друг до друга, шепча какие-то слова, сгорая от желания.

Когда с одеждой было покончено, Марк отстранился от Уинтер. Это стоило ему нечеловеческого усилия, чудесная магнетическая сила, которая влекла их тела друг к другу, потерпела поражение. Марк на мгновение оказал сопротивление этой могучей силе, зная, что скоро он с готовностью подчинится ей, позволив ей победить, преклоняясь перед ее могуществом. Но сейчас, в мягких летних сумерках спальни, он просто хотел посмотреть на Уинтер.

«Как ты красива, Уинтер».

Она дрожала, пока нежные голубые глаза ласкали ее, награждая восхищенным, предвкушающим, полным желания взглядом.

«Поторопись, Марк».

Марк не торопился, даже когда они легли на прохладные простыни. Он медленно проложил дорожку поцелуев от ее шеи к мягкой груди и медленно сказал ей здесь: «Здравствуй». Потом были другие нежные приветствия, по мере того как его теплые, мягкие губы и сильные, нежные ладони изучали ее тело, исследовали, узнавали, высвобождая скрытые стремления.

Волны желания сменяли одна другую, нарастали, становясь все жарче, сильнее, ненасытнее.

И казалось, этому нет предела.

Еще. Она уносится куда-то ввысь! Нет, Марк обнял ее и наконец увлек туда, куда хотел, именно туда, где и она хотела находиться. Ее душа словно отделилась от тела, когда она приняла его, приняла наконец целиком.

И вот они двигаются в едином ритме страсти и желания. Здравствуй, здравствуй, здравствуй…

А потом это было снова. Потому что, когда все закончилось, Марк не выпустил ее из своих объятий – крепких и нежных, тесных и жарких. Таких тесных и таких жарких, что для чувства одиночества, обычного спутника Уинтер после занятий любовью, совсем не осталось места.

– О чем ты думаешь? – наконец заговорил Марк, нежно гладя ее по волосам.

Уинтер слегка двинула головой, чуть пожала плечами.

– Ни о чем?

Уинтер приподнялась и посмотрела на него сквозь пелену черного шелка.

– Нет, я…

Марк с удивительной осторожностью раздвинул пряди волос, ища взгляд ее милых фиалковых глаз.

– Ты восхитительна, – сказал он.

– Нет. – «Я ничего не сделала. Это сделал ты». – Ты.

Марк ласково провел пальцами вокруг ее глаз, по щекам, по губам. Его глаза были задумчивы, пока он рассматривал ее. Наконец он спокойно спросил:

– Опасности нет?

Опасность? Голова у Уинтер пошла кругом. Нет же, опасно, очень, очень опасно. И опасность снова наступала, потому что ее кожа отвечала на его прикосновения, потому что она снова хотела его и ее желания повелевали ей идти за ним, куда бы он ни пошел.

– Опасность? – слабо прошептала она.

– Ты принимаешь таблетки?

А, это… Да, конечно. Но в том, как Марк об этом спросил, не было ничего безопасного! Его голос был нежен и заботлив, он признавал свою ответственность, деля с ней и это, как разделял все остальное. С Марком было совсем не безопасно, потому что он был так не похож на всех остальных.

– У меня стоит спираль, – тихо ответила Уинтер, удивляясь, насколько интимно может звучать такой разговор, насколько нежно, но Марк нахмурился. – Марк?

– Спирали далеко не безобидны, Уинтер.

«Мне все равно! Я не собираюсь иметь детей». Эта мысль быстро пришла к Уинтер, она уже давно была частью ее, но злость, которая ее обычно сопровождала, растаяла под нежным, встревоженным взглядом Марка.

– Да ладно… Тебя учили этому в медицинской школе?

– Чему?

– Как задавать интимные вопросы в момент близости?

Марк тихо рассмеялся.

– Нас учат, как собирать сведения для истории болезни и осматривать больного.

– И у тебя отличные оценки и по тому, и по другому.

– Ты так думаешь? – Найдя ее губы, Марк снова начал свой осмотр.

– Я это знаю.

Марк с трудом прервал поцелуй и прошептал:

– Ты хочешь иногда куда-нибудь ходить со мной?

– Нет. – «Я хочу все время проводить с тобой здесь».

– Как насчет ужина в понедельник? – Марк не обратил внимания на ее ответ, все прочитав по глазам.

– Идет.

– Я позвоню тебе, когда приду из больницы, если ты дашь мне свой номер, который нигде не значится.

– Дам. – Уинтер сделала движение, собираясь встать.

– Куда это ты?

– Написать номер.

– Нет никакой срочности.

– Ты не собираешься уходить?

– Нет. Я просто хотел уладить этот вопрос до…

– До?

– …до того, как снова займусь с тобой любовью. – «И снова. И снова».

Эмили раздвинула тяжелые черные шторы, делившие ее жилье на спальню и темную комнату для занятий фотографией, и посмотрела на часы у кровати. Они мерцали из темноты ее квартиры, где не было окон и где было едва ли светлее, чем в полной темноте ее лаборатории: четверть седьмого.

Четверть седьмого. Утра воскресенья, спустя десять часов, как Эллисон привезла домой ее с приема? Или утра понедельника и уже пора идти на работу?

Эмили не имела ни малейшего представления. Время, проведенное в темной комнате, утрачивало свои свойства. Чарующие минуты творчества, несущие покой и радость и никак не связанные с остальной частью ее жизни. Обычно Эмили заводила звонок будильника, когда уходила в темную комнату, боясь опоздать на работу и всегда с неохотой прерываясь, когда будильник подавал сигнал.

Эмили открыла входную дверь и прищурилась на угасавшие лучи летнего солнца. Вечер воскресенья. Хорошо. Это значит, что она может поработать в темной комнате еще несколько часов и останется время поспать перед завтрашней работой.

Джерому, пожалуй, понравятся свадебные фотографии.

Эмили сомневалась – не хватало уверенности, – но ей самой фотографии понравились. Жених и невеста – их взгляды полны удивления тем, что они сделали, и радости от того, что они это сделали; Эллисон, которая была так мила, так предупредительна, несмотря на то что этот день, казалось, принес ей какую-то особую печаль; потрясающая черноволосая пара, фиалковые глаза и глаза цвета сапфира, танцующая среди роз, на грани любви; уверенная в себе темноволосая женщина с мягким южным акцентом и проницательно прищуренными глазами, будто бы она и не настороже каждую минуту; тот мужчина… тот красивый мужчина, который с улыбкой наблюдал за ней и чьи синие глаза были полны любопытства; и все остальные знаменитости, которых Джером узнает и о которых расскажет во всех подробностях.