– Мы его позже осмотрим, – пообещал Скавронов. – А пока согласно плану прямо к Егорычу!

Дом Зверева был гораздо новее и в лучшем состоянии: новенькие нарядные наличники, крыша из красной металлочерепицы. Аккуратный дощатый заборчик и железные ворота с калиткой, а также засыпанный битым кирпичом подъезд к дому не позволяли усомниться в основательности осевшего в этих почти забытых людьми местах хозяина.

– Вот и приехали! – радостно сообщил Зверев. Он вылез из машины, отпер ворота и загнал машину в пристроенный к дому бревенчатый гараж. Как и дом, гараж был на кирпичном основании.

– Кирпичи случайно не из церкви брали? – не удержался от ехидного вопроса Тавров.

– Как можно! Очень надеюсь, что храм когда-нибудь восстановим, – невозмутимо отозвался Зверев. – Тогда и деревня оживет! А кирпич я брал с других руин: колхозной фермы. Ее еще в середине девяностых один местный мафиози купил. Начал сносить – вроде собирался себе здесь особняк строить, – да вскоре пристрелили его в разборке. А полуразрушенная ферма вроде как бесхозная осталась, вот весь район и использует ее как дармовую каменоломню. И то верно: не пропадать же добру? А что по этому поводу нам следователь скажет?

– Выморочное имущество переходит к государству, только на хрена эти руины государству нужны? – усмехнулся Скавронов и со вздохом добавил: – Впрочем, как и все это Донце…

* * *

Отдых шел согласно разработанному плану: друг Зверева, писатель из Москвы Оленин, наловил рыбы для ухи, и после короткого отдыха вся компания отправилась в баню. После бани приступили к приготовлению ухи, сопровождая процесс священнодействия пивом под вяленую рыбку. А когда уха подошла к стадии готовности, наступило время «тяжелой артиллерии»: из холодильника появились запотевшие бутылки «Русского стандарта», а из погреба – соленые грузди и малосольные огурчики. Тавров нарезал восхитительной дымовской буженинки, прихваченной из Москвы, – и как раз к моменту исчезновения буженины и первых двух бутылок водки уха «созрела».

Отдав должное еде, Тавров почувствовал непреодолимое желание очутиться, как говорили древние, в объятиях Морфея. Скавронов горячо поддержал его, тем более что короткая нездоровая ночь в поезде с новой силой напомнила о себе. Возникшую потребность в здоровом сне они успешно реализовали в уютном чуланчике, специально предназначенном для дневного отдыха: там веселое летнее солнышко не имело никакой возможности помешать здоровому послеобеденному сну.

* * *

Ближе к вечеру отоспавшиеся гости были готовы к продолжению «активного отдыха». Зверев с гордостью продемонстрировал процес приготовления печенной в угольях рыбы. Предвкушая удовольствие, отдыхающие размялись стопочкой с легкой закуской. И тут ожил телефон Таврова. Звонил Леша.

– Ну, что ты там нарыл? – с нетерпением почти прокричал Тавров.

– Как ни странно, с первого захода нашел всю информацию о вашем любимом оберштурмфюрере, – сообщил Леша, лопаясь от гордости.

– Уже?! Молодец! – искренне похвалил Тавров. Он действительно не ожидал такой оперативности. – И как тебе удалось так быстро?

– Я же сразу сообразил: если Бехера партизаны отправили в Москву, то вся информация о нем должна находиться только в архивах ФСБ, – похвалился смекалкой Леша. – Подключил нужного человека из пресс-службы ФСБ, и вот результат.

– Я восхищен! – сообщил Тавров и потребовал: – Давай выкладывай!

– Заместитель командира опергруппы 2а айнзатцгруппы А оберштурмфюрер СС Бехер действительно в 1943 году попал в плен к партизанам, действовавшим в Порховском районе. На предварительном допросе выяснилось, что до назначения в айнзатцгруппу Бехер работал в 4-м управлении Главного управления имперской безопасности Германии – то есть в гестапо, – причем в отделе, занимавшемся непосредственно контрразведкой. Как человек, располагающий бесценными данными о методах работы вражеской контрразведки, Бехер был переправлен через линию фронта и оказался на Лубянке. Бехер охотно пошел на сотрудничество, а потому конец войны встретил на уютной даче спецобъекта НКВД. После войны надобность в его услугах, естественно, отпала: тут же вспомнили, что он был сотрудником айнзатцгруппы, непосредственно участвовал в карательных операциях и убийствах мирных жителей – короче, по приговору суда в 1947 году он получил десять лет лагерей. Бехер умудрился выжить в суровых условиях ГУЛАГа, в 1955 году был освобожден и отправлен в ФРГ. И тут начинается самое интересное!

Леша сделал многозначительную паузу.

– Леша! Давай короче, у меня роуминг! – взмолился Тавров.

– Можно и короче! – сжалился Леша. – До Западной Германии Бехер недоехал, а осел в Германской Демократической Республике, где долго и успешно консультировал восточногерманскую спецслужбу, известную под названием «штази». Он получил новое имя, Вальтер Бергер, и теплую должность с необременительными обязанностями в одном из министерств. Обзавелся семьей, домом и все такое… Интересно следующее: бывший оберштурмфюрер СС умудрился пережить ГДР. Видимо, после германского «воссоединения» им заинтересовались, и Бергер срочно уехал из Германии. И знаете куда?

– Давай без загадок! – нетерпеливо потребовал Тавров.

– Извольте! – согласился Леша. – В 1992 году Бергер уехал в Россию, в Москву, где его сын Фридрих работал в представительстве одной германской фирмы. Сын приютил отца, сделал ему вид на жительство в бывшей вражеской стране. Похоже, что старый сотрудник СД, НКВД и «штази» всерьез опасался преследований со стороны властей объединенной Германии, поэтому спустя полгода Вальтер Бергер чудесным образом стал российским гражданином. Он прожил на московской квартире сына пять лет. В июне 1997 года Вальтер Бергер скончался в своей собственной постели от острой сердечной недостаточности и был похоронен в Москве на немецком Введенском кладбище.

– Ого! – оценил информацию Тавров. – И насколько это соответствует истине? Я имею в виду: откуда известно, что он похоронен в Москве?

– А я как раз сейчас нахожусь возле урны колумбария, на которой имеется надпись «Вальтер Бехер, 1920–1997», – сообщил Леша. – И стою рядом с сыном покойного, Фридрихом Бергером, который готов официально засвидетельствовать сообщенную мне информацию.

* * *

Таврову потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное. Но на этом новости Леши не окончились.

– И еще, Валерий Иванович, я обнаружил очень любопытный факт. Помните, вы нарисовали мне железный перстень с пентаграммой?

– Разумеется, помню! – хрипло отозвался Тавров, чувствуя, как екнуло сердце.

– Так вот: в материалах порховского СД я обнаружил донос на нашего дорогого оберштурмфюрера СС Бехера. Из доноса следует, что в 1941 году во время проведения «экзекуции» над группой евреев, беженцев из Литвы, скрывавшихся в Порхове, Бехер заметил, что один из них что-то спрятал себе в рот. По приказу Бехера предмет извлекли. Это оказалось, цитирую: «кольцо с печаткой серого металла, на печатке изображена пентаграмма и не поддающиеся идентификации символы». Похоже, это то, что вы искали?